Марш обреченных

Свержин Владимир Игоревич

– Материалы в тайнике на нашей даче.

– Когда мы можем туда поехать?

– Как скажете. Хоть сию минуту.

Глава 23

Получилось! Черт возьми, получилось! Я готов плясать от радости, как ребенок, но вряд ли подобает майору выкидывать коленца перед младшим сержантом. Как говаривал в свое время Николай Михайлович Рыбаков: «Запомните, товарищи офицеры, генералы не бегают. В мирное время это вызывает смех, а в военное – панику». Правда, выдвигаемый им тезис не мешал ему бегать кроссы наравне с нами, вчерашними

и позавчерашними выпускниками самых веселых военных училищ Союза. Однако я о другом.

– Георгий, есть небольшая загвоздка. Как ты думаешь, чем сейчас занимаются твои сопровождающие? Мне почему-то кажется, что у них сейчас далеко не самое радостные часы жизни.

– Это верно. – кивает Сухорук – Они наверняка с ног сбились.

– Тогда, неплохо бы с ними как-то связаться? Успокоить коллег.

Взгляд Георгия полон недоумения. Кажется, он до сих пор в глубине души чувствует себя нашим пленником.

– У тебя запасной вариант экстренной связи отработан? – задаю я наводящий вопрос. – Может быть стоит позвонить кому-то из твоих друзей? Известить, что ты вне опасности. Если, конечно, подобное определение вообще пристало человеку, обладающему такой информацией, как ты.

Через минуту на другом конце провода раздаются гудки и до нас доносится баритон с нотками профессиональной суровости.

– Слушаю? Коновалец у аппарата.

– Алло, дядя Гена, это Егор.

– Алло, алло, Егор! Ты где?

– У друзей, дядя Гена.

– Что ещё за друзья? Толком говори! – в голосе «опекуна» нашего гостя слышится явное сомнение.

– Ты разрешишь? – Я беру у Георгия трубку. – Добрый вечер, Геннадий, простите, не знаю как отчество.

– Валерьянович.

– Добрый вечер, Геннадий Валерьянович. Майор Лукин говорит.

– Что ещё за майор?! – голос оппонента сохраняет каменную суровость.

– Майор Александр Лукин, Управление Специальных Операций. Бывшее управление. У вас есть рядом компьютер? Проверьте. Файл вам известен. Шифр 1238СО500.

Еще одна крыша. Ничуть не лучше контрразведки, но в качестве простейшего объяснения потянет. Во всяком случае, взломать эту версию без крупных затрат практически невозможно.

– Полковник Коновалец, ФСК. Слушаю вас.

– Господин полковник, прошу не держать на нас зла за сегодняшнее недоразумение. Если вы не возражаете, завтра в восемь утра мы могли бы встретиться и все обговорить, – как можно более вежливо, раскланиваюсь я.

– В Думе? – хмыкает контрразведчик.

– Ну зачем. У нас много заранее оборудованных мест, – обнадеживаю я, – Хотя, если пожелаете, можете назвать свое.

– Думаю, мой кабинет вас не устроит? – в тон мне замечает он.

– Я рад, что смог вас развеселить, Геннадий Валерьянович. Мы с вами понимаем друг друга. Завтра в шесть утра я или кто-то из моих сотрудников созвонится с вами и уточнит место встречи. Надеюсь, товарищ полковник, мы сможем найти общий язык. Быть может, мои слова кажутся вам бездоказательными или несерьезными?

– Нет. Напротив, – заверяет полковник.

Хитер старый волкодав! Голос едва заметно напрягся, когда я заговорил о встрече, благо, микрофон в аппарате превосходный, так и не заметишь.

Включился в шпиль. Проклятье! Очень хочется ему поверить, но кто-то же все-таки предал Сухорука-старшего! Вариант прослушки, конечно, тоже вероятен, но более сомнителен. Контрразведка – не то место, где можно безнаказанно вешать «клопов». Скорее всего, кто-то из своих? Кто, почему? Еще одно расследование. Еще одна цепь, которую можно вытащить, ухватившись за звено. Хорошо, когда цепь, которую ты вытаскиваешь, уходит вниз, тяжелее, если все твои цепи, без исключения ведут наверх. В таком случае крутись, как заведенный, не то привалит всеми этими тоннами железа, как муху в мокрое место раздавит.

– Да, вот еще, Геннадий Валерьянович, надеюсь, что казусов при встрече не будет. Нам, вероятно, ещё совместно работать. Не стоит портить наши взаимоотношения.

– Александр, за кого вы меня принимаете?

За кого? За профессионала. И если Сухорук считал вас, господин полковник, своим другом, вполне вероятно, что за профессионалом высокого класса. Но это мы завтра посмотрим.

– Простите, я не хотел вас обидеть.

Ах, какие нежности! Обидеть контрразведчика, взявшего след – задача крайне непростая.

– До завтра.

Ну вот и все. С формальностями покончено. Теперь за работу.

– Егор, ты позволишь мне тебя так называть? – осведомляюсь я.

Георгий утвердительно кивает.

– Сколько езды до дачи?

– Я не знаю, где мы находимся.

Резонно, не поспоришь.

– Ты прав. Считай от центра.

– По пустой трассе примерно час двадцать – полтора.

– Вот и славно. Возьмем это за отправную точку. Ну что, господа, все готовы? Тогда по коням.

* * *

Хорошее слово: «дача». Я видел дачи, которые походили на миниатюрные замки средних веков, но в подавляющем большинстве в них жили либо злые волшебники, либо коварные тролли. Встречал особняки и коттеджи, изящные, словно шкатулки. Видел деревенские дома, служившие некогда родовыми гнездами нынешних закоренелых горожан… Дача, на которую мы приехали, принадлежала к четвертой категории. По справедливости её бы следовало именовать развалюхой, но, как я уже говорил, величалась она по-другому. Похоже, если доходы подполковника Сухорука и были сколь-нибудь велики, тратил он их вовсе не на обустройство этого жилища.

– Интересно, – пробормотал Валера, останавливая свой «BMW» неподалеку от домика, – это здесь всегда так хреново, или кто-то успел побывать тут раньше нас?

– Погоди, не дергайся, – я остановил Егора, собирающегося немедля выскочить из машины и бежать к дому. – Держи фонарь и тихо иди за мной. Неровен час – на сюрприз нарвемся.

– Давайте ребята, семь футов под килем! – майор Пластун включил фары, освещая дом. – Я вас прикрою.

Он вышел из машины и припал, укрывшись за ней, на колено, обнажая ствол. Чешский ЧЗ-75, смотревшийся в его руках детской игрушкой, на мой взгляд, был и остается одним из лучших самовзводных пистолетов мира, и его мощный парабеллумный патрон вполне надежно мог прикрывать наши спины, проделав дырку в любой из стен этой лачуги в любом указанном нами месте.