Марш обреченных
Шрифт:
– А что же, до цели нашей операции нельзя посуху добраться? Обязательно сто верст лягушками бултыхаться?..
– Ну, зачем же ловить акул на живца? Да и не проплывете вы столько…
Матвеев зеленеет.
– Акул?! – не то икает, не то давится он вставшим в горле комом.
– Шучу. Акулы в каспийской луже не водятся. Слышал, правда, разок, будто какие-то ученые выловили представителя реликтового вида. Но, по-моему, ее величина была не больше журналистской «утки». В любом случае беспокоиться по этому поводу не стоит – для перемещения под водой на значительные расстояния существуют малые и сверхмалые субмарины. С
– О господи!.. – стонет прапорщик.
Спустя десять минут Барков и Анатолий Яковлевич ведут группу по извилистым коридорам. Миновав несколько промежуточных помещений, морские пехотинцы попадают в сумрачную прямоугольную залу площадью с тот стадиончик, где приходилось накручивать кроссы. Черномор щелкает рубильником, и под потолком вспыхивают мощные лампы. Перед мужчинами предстает нутро огромного дока.
Вдоль боковых стен тянутся бетонные «тротуары» шириной около пяти метров; меж ними рябит и отсвечивает сотнями бликов темная вода. К тому «тротуару», на котором стоят и в растерянности крутят головами четверо приятелей, пришвартован аппарат странного вида: отливающий темной краской монолит, напоминающий исполинскую торпеду или крохотную подводную лодку.
– Когда-то, в благословенные времена, наша страна построила более десятка подобных сверхмалых судов для разведывательно-диверсионных целей. Нам удалось спасти лишь две единицы, – с грустью произносит Станислав, и его мягкий баритон разносится по доку многократным эхом. – С большим трудом нашли средства, отремонтировали и переоснастили – установили самое новейшее оборудование. И вот перед вами модернизированный вариант подлодки «Тритон-2». Управляет аппаратом один человек из передней кабины, рядом с рулевым находится еще одно место; плюс четыре пассажира, размещенных попарно в кормовом обитаемом отсеке. Каждая пара, как видите, осуществляет вход и выход через свой люк. Общая длина судна – десять метров, ширина почти два; полное водоизмещение – пятнадцать тонн; скорость подводного хода – около шести узлов, дальность плавания наши инженеры слегка увеличили, и на сегодняшний день она составляет сто пятьдесят километров. Или семьдесят пять, дабы после высадки диверсантов вернуться на базу. Лодка способна погружаться на пятьдесят метров. Ну, и последнее из замечательных характеристик: конструкция обеспечивает хорошую маневренность, минимальный уровень шума механизмов и интенсивности магнитных и физических полей, что делает «Тритон» практически незаметным для противолодочных сил противника.
– Так вы это… для нас, что ли, эту хреновину приготовили? – тревожится снайпер.
– Для вас, господа. А для кого же еще? – улыбается полковник. И спешит успокоить: – Лодка успешно прошла испытания после ремонта и уже использовалась в двух операциях – все системы работают отлично, без сбоев. Управлять ею будет наш проверенный человек, профессионал своего дела. Но для начала о ней более подробно расскажет уже знакомый вам преподаватель-инструктор подводного плавания. Прошу вас, Анатолий Яковлевич…
Скромно стоявший неподалеку дядька Черномор поправляет висевшую на груди золотую звездочку, расправляет ладонью усы и приступает к своей части лекции:
– Подводной лодкой «Тритон-2», или проектом «908», изначально занимались в конструкторском бюро завода «Гатчинский металлист». Закончили проект в Питерском КБ морской техники «Малахит». Ну а эту модификацию довели до ума наши секретные специалисты. Перед вами окончательный вариант носителя шести водолазов, размещенных в прочной, заполненной водой кабине.
– Как это «в заполненных водой»?! – возмущается Палыч.
– Сейчас расскажу подробнее, – спокойно отвечает Черномор, вероятно, не в первый раз сталкиваясь с несведущим контингентом. – По большому счету семейство «Тритонов» не является подводными лодками в привычном понимании. Это скорее «благоустроенное» средство буксировки боевых пловцов и их снаряжения. То есть сначала лодка с экипажем погружается на небольшую глубину, где происходит заполнение внутренней кабины водой, затем клапан закрывается и герметизирует кабину с тем, чтобы давление внутри оставалось постоянным, независимо от глубины дальнейшего погружения. Таким образом, прибыв в заданную точку, подлодку можно покинуть без всяких шлюзовых камер и также незаметно вернуться обратно. Ясно?
– Ни хрена не ясно. А дышать-то чем?
– Во время транспортировки до места высадки экипаж использует дыхательную смесь из довольно объемной бортовой системы. А перед высадкой переходит на смесь из аквалангов или на кислород из аппаратов замкнутого цикла дыхания. Теперь ясно?
– Ясно, – бурчит прапорщик. И тихо добавляет: – Что я буду первым, кто перепутает эти долбаные трубки…
Черномор рассказывал о чуде подводной техники до самого вечера. При этом он расхаживал по ее горбатой спине и сопровождал рассказ действиями: открывал и закрывал люки кабин, похлопывал ладонью или притопывал ногой по электромоторному или приборному отсекам…
Перед ужином Барков ведет группу на стадион, где снова заставляет пробежать километр без зачета времени. А у гостиницы прощается со словами:
– Там, в ваших номерах, в платяных шкафчиках, лежат на полочках плавки. Не забудьте надеть их к завтрашним занятиям.
После приема пищи в кафе за столиком № 7 мы поднимаемся на второй этаж, принимаем душ, падаем на кровати… И внезапно понимаем, что чувствуем себя намного лучше, чем сутки назад. Спать не хочется, усталость отступила, головы посвежели, а курить совершенно не тянет.
Глава восьмая
Дагестан, Каспийск
31 июля
Третий день стартует традиционно.
Барков держит слово и заставляет нас бегать вокруг футбольной площадки на время. Правда, перед этим интересуется у меня и Матвеева самочувствием.
Теперь в норматив укладываются двое: Супрун и я. Куценко недотянул пяти секунд; Матвеев приотстал, однако выдержал ровный темп бега и ни на шаг не сбился до самого финиша. Это уже стало достижением.
– Неплохо, – оценивает полковник, пряча хронограф в карман.
И снова тир с еще более усложнившейся задачей. Стрельба ведется по движущимся мишеням, но бетонный «мешок» погружается во мрак, а свет загорался лишь на короткие доли секунды. Мы тренируемся почти два часа, израсходовав кучу боеприпасов.
– Как результаты? – интересуется фээсбэшник.
– Между «хорошо» и «отлично», – рапортует молодой наставник.
– Что ж, молодцы. А сейчас вами займется инструктор по единоборствам. Да, и сегодня скидок на усталость не ждите…