Марш Турецкого
Шрифт:
Актриса из нее была ни к черту! Никакой выдержки. Не то что Светлова. Все, что Лара могла, это широко раскрыть свои зеленые, чуть раскосые глаза, которые я так любил. Гримаса на ее лице выдавала ее с головой.
– Саша… негромко сказал Костя и сделал попытку подняться.
Лара словно опередила его порывисто вскочила с места.
– Сидеть! рявкнул я, и непонятно было, к кому это относится. Во всяком случае, сели на место оба мой начальник и моя подчиненная.
– Ты меня за этим позвал? спросила Лара.
– Вот только
Я ударил кулаком по столу так, что подпрыгнули чашки. У меня с Ларой бывали разного рода размолвки, не раз я орал на нее и стучал кулаком, и она отвечала мне: на свою жену ори! И я смолкал, осознавая ее правоту. Но сейчас она молчала. Только растерянно и жалобно смотрела на меня. И слезы стояли в ее прекрасных глазах, и губы, когда-то целовавшие меня, мелко дрожали.
Конечно, я рисковал, беря ее на пушку. Очень рисковал. С чего я вдруг взял, что она сказала кому-то про эти документы? О них она могла слышать, а могла и не слышать. В глаза она вряд ли эти документы видела, ибо до сих пор они были у Володи Фрязина. И вот сейчас она пожмет плечами и тихо, обиженно скажет: никому! Никому и никогда о них не говорила.
Но не зря говорят, что риск благородное дело.
– Ты сам виноват, что случилось, сказала Лара и заплакала.
Это было признанием. Я сам не ожидал такой развязки.
Значит, правда. Только сейчас я понял: в глубине души надеялся, что ошибаюсь.
– Я? Я виноват? мое удивление, видимо, было чрезмерным.
Слава громко вздохнул. Костя нервно барабанил пальцами по столу. Вот сейчас встанут и уйдут, подумал я. Зачем им этот спектакль?
Они так и сделали. Встали и вышли.
– Ты, Лара подняла на меня глаза, полные слез, хочешь сказать, будто я тебя предала? Сначала ты меня предал! Это своей жене ты изменяешь, а меня предаешь! Ты ночевал у этой валютной шлюхи и думал, будто я не узнаю? А они мне об этом сказали. Они выследили тебя, понял? Твоя жена звонила мне ночью и орала на меня. Я плакала до утра, а ты врал, прятал от меня глаза… А они мне сказали, что могу при желании тебе отплатить.
Она всхлипнула.
– Кто они? спросил я негромко.
– Точно не знаю… В общем, из органов безопасности. Они сказали, что тебя через эту шлюху хотят втянуть в одно нехорошее дело. Они мне соврали, теперь вижу сама, они меня использовали. Спровоцировали. Но теперь ты можешь использовать меня. Понимаешь? Я буду передавать им все, что ты скажешь, любую ложь. Пусть думают, что продолжаю работать на них.
– Даже не думай! сказал я. Какой из тебя двойной агент. Оставим все как есть.
– Тогда я уволюсь, сказала она, раз не доверяешь.
– И они поймут, что тебя разоблачили, махнул я рукой. Иди к себе и приведи себя в порядок. И напиши обо всем, что собиралась им передать. И что уже передала. А ключ от сейфа положи на стол. И знай ты предала меня, как бы ты ни оправдывалась. Но я верю, что теперь будешь самым преданным моим сотрудником. Все. Иди.
Она молча вышла. Костя и Слава через минуту зашли. Мы сидели молча и неподвижно, будто оглушенные всем, что только что здесь случилось. И сидели так, пока не стемнело. Потом вошла Лара бледная, с темными кругами под глазами. Молча положила на стол листки, исписанные неровным, спотыкающимся почерком. И так же молча вышла.
Мы читали, поочередно передавая друг другу эти листки, как до этого читали документы, собранные Женей Клейменовой.
– Что ты ей сказал? спросил Костя.
– Что я мог сказать? пожал я плечами. У самого рыло в пуху. Женская месть… Предала, потому что верна была своему чувству.
– Бывает и так, согласился Грязнов. Но только мы с Костей ничего не видели, ничего не слышали. А девчонку жаль. Пожалел бы и ты ее, Борисыч! Вон как переживает…
Я с благодарностью посмотрел на своих друзей. И в который раз подумал: что бы я без вас делал?
Я паковал наши чемоданы, пока Солонин, морщась, обрабатывал раненую руку йодом. Его, неуязвимого, в конце концов зацепило в перестрелке возле дома сына Президента.
Но это был единственный успех Кадуева.
Итак, я паковал чемоданы, а Солонин морщился и рассказывал.
– Полиция вела себя не лучшим образом. Прятались за машинами и гадали, чья возьмет. Только после того, как Алекпер дозвонился до отца и тот прислал роту президентской гвардии, все утихло.
– Как они умудрились в тебя попасть? спросил я.
– Рикошет, сказал он. От столба со светильником.
– Тут уж ничего не поделаешь… согласился я, и Витя подозрительно покосился, смеюсь или нет. А что архивы? спросил я.
– Как раз сейчас их там просматривают, ответил Витя. Пришлось сопровождать Алекпера до президентского дворца. Там объявили перерыв в совещании для ознакомления с дополнительными материалами.
– Похоже, он чувствует себя в безопасности, только когда ты рядом, сказал я. Я говорю об Алекпере.
– И не он один.
– Надеюсь, твои скромные заслуги будут учтены при вынесении решения? Все-таки сын Президента против российского варианта, а папа колеблется.
– Дело не во мне, сказал Солонин. Это труд многих ученых России конца прошлого века… Алекпер говорил, что практически все, что они предвидели, сбывается. И это сэкономит сотни миллионов баксов на разведку новых месторождений.
– Но ты объяснил, что эти архивы принадлежат России? Они были украдены людьми Кадуева, который сегодня не подчиняется никому.