Маршал Шапошников. Военный советник вождя
Шрифт:
Выход из создавшегося положения виделся Шапошникову на том этапе в передаче штабу РККА управления войсками из ГУРККА. “Мнение начальника штаба, — писал Борис Михайлович, — должно по тому или иному вопросу выслушиваться обязательно, а управлениями наркомата учитываться как одно из главных”.
Результатом этого и ряда других докладов явилось создание специальной комиссии для рассмотрения проекта реорганизации центрального военного аппарата. Обсуждение его заняло оставшиеся месяцы 1928-го и весь следующий год. В январе 1930 года Реввоенсовет принял постановление о передаче штабу РККА всей мобилизационной работы. Начало было положено. В дальнейшем централизация
Являясь последовательным сторонником такого курса, Б.М. Шапошников неустанно ратовал за совершенствование штабной работы на всех уровнях, пропагандировал лучший опыт, беспощадно критиковал отсталые взгляды. Он прекрасно понимал,
213
что в будущей войне исход не только отдельных сражений и решающих битв, но и боевых действий в целом будет зависеть от уровня деятельности штабов не меньше, чем от выучки и героизма войск».
Борис Михайлович настойчиво внедрял в сознание руководителей Красной Армии свои представления о роли штабных офицеров. Еще сохранялось мнение о них как о «военспецах», канцеляристах, подсказывающих командиру те или иные решения, разрабатывающих на бумаге планы баталий. Делая очередной доклад на заседании Реввоенсовета СССР, он счел нужным не только отчитаться, но и подчеркнул:
«Штабная работа должна помогать командиру организовывать бой и являться первейшим органом, через который командир проводит свои решения. Штабной работник — это тот же строевой командир, который по нашим уставам остается заместителем командира в случае его убыли. Это не есть какой-то особой породы человек, который с пером за ухом, как раньше рисовали на картинках, четко выводит решения на хорошей бумаге. В современных условиях без четко сколоченного штаба нельзя думать о хорошем управлении войсками».
Шапошникову приходилось выполнять колоссальный объем работы. Требовалось разработать первый пятилетний план военного строительства (с учетом реальных возможностей оборонной промышленности), а также систему стратегического развертывания на случай войны. По этим вопросам ему приходилось почти ежемесячно делать сообщения правительству и Реввоенсовету. Как вспоминал В.Н. Ладухин, трудился в штабе Шапошников до 3—4 часов утра. Уходя, предлагал Ладухину ехать с ним:
— Хочу, голубчик, немножко проветриться. Поэтому раньше отвезу домой вас.
Сначала они направлялись к памятнику Пушкину на Тверском бульваре, где жил офицер, а затем уже на Пречистенку, где была квартира семьи Бориса Михайловича (жена Мария Александровна и сын Игорь).
Рассказал Ладухин и об одном характерном рабочем эпизоде, свидетелем которого он стал. Шапошникову позвонил Ворошилов. В завершение разговора Борис Михайлович взволнованно говорил наркому:
— Прошу извинить за задержку. В этом виноват я. Прошу наложить взыскание на меня. Через 20—30 минут представлю документ вам.
214
Оказывается, срочное правительственное задание попало к его заместителю. Тот положил его среди других бумаг без объяснений и указания срока исполнения. Шапошников приказал Ладухину отыскать злополучный документ, немедленно написал ответ и отправил к наркому на подпись. Вернувшись и доложив об исполнении поручения, Ладухин спросил, почему должен отвечать за задержку документа не тот, кто виноват. И услышал ответ:
— За все неполадки в работе штаба отвечаю перед народным
О результатах работы Шапошникова в эти годы можно судить, в частности, по личным впечатлениям Матвея Васильевича Захарова, в ту пору молодого штабного работника, недавно окончившего военную академию. Летом 1929 года он участвовал в крупных всеармейских учениях, проходивших на территории Белоруссии. Отрабатывались действия в начальный период будущей войны: «Руководил маневрами нарком К.Е. Ворошилов, а основным организатором их был начальник штаба РККА Б.М. Шапошников. Привлекалось много войск из различных округов, прибыло большое количество командиров всех рангов. Для непосредственного руководства был создан специальный штаб. В него вошли многие работники центрального аппарата, в том числе начальник Оперативного управления Владимир Кириакович Триандафиллов и его помощники, активно участвовавшие в разработке плана маневров. Оперативный отдел штаба Белорусского военного округа, где я тогда служил, был полностью включен в руководство учениями.
Штабным сотрудникам в такие дни приходится туго, самых разнообразных поручений такое множество, что кажется — никогда с ними не справишься. Однако же дело шло, и весьма успешно. В чем хитрость? Не ошибусь, сказав: это Борис Михайлович Шапошников спокойно, методично сумел распределить обязанности и организовать работу. Всеармейские учения остались у меня в памяти образцом порядка, четкости и умелого руководства штабом и войсками.
Лично знавшие его люди говорили о нем: и умница необыкновенный, и в работе самозабвенен, и очень корректен в обращении. Я, признаться, поначалу думал: “Преувеличивают товарищи”. Но уже в период белорусских маневров мне пришлось воочию убедиться, что все это действительно так.
По окончании всеармейских учений, на разборе их, Борис Михайлович выступил с итоговым докладом. Обращали на себя внимание меткость его наблюдений, глубина проникновения в сущность
215
происходивших на “поле боя” процессов. Он детально разобрал и охарактеризовал действия «воюющих» сторон, четко сформулировал выводы, которые следовало сделать для дальнейшего повышения боеготовности войск, оперативной подготовки командного состава и штабов».
Не случайно данное учение проводилось близ польской границы. Оно демонстрировало готовность Красной Армии дать решительный отпор вероятному противнику. Международное положение СССР тогда было напряженным (так же, впрочем, как и внутреннее). Конечно, ни на кого нападать он не собирался. Но для буржуазных правительств всегда был повод начать войну, объявив СССР агрессором. Ведь именно такой представала Советская держава благодаря лозунгу Троцкого «Даешь мировую революцию!». Да и его ставленник Тухачевский в Гражданскую войну высказался без обиняков: «Мы встряхнем Россию, как грязный ковер, а затем мы встряхнем весь мир!»
Шапошников, в отличие от него, был принципиальным противником агрессивной политики, хотя делал все, что можно было в тех условиях, для укрепления военной мощи Советского Союза и подготовки армии к неминуемым сражениям. Как вспоминал Ладухин:
«Не могу забыть, когда в присутствии народного комиссара обороны, большого количества высшего комсостава Красной Армии и иностранных гостей, Борис Михайлович проводил разбор крупных маневров, которыми он руководил.
Не пользуясь записями, он с длинной указкой в руке подробно излагал весь ход больших сложных маневров, показывая действия войск на большой схеме и карте в течение нескольких часов.