Маршал Советского Союза
Шрифт:
– До семнадцатого года он жил в Российской Империи, несмотря на то что был этническим немцем.
– И что с того?
– Ему было интересно со мной общаться настолько, что он предложил мне перейти на службу в германскую армию после ее возрождения. Не будем вдаваться в подробности, которые нелицеприятны. Получив такое предложение, я не стал строить недоступную девицу, а напротив, поддерживал с ним очень оживленное общение, стараясь не лишать его надежды.
– Фактически у вас был шанс в случае неудачи военного переворота сбежать в Германию и поступить на военную службу? – Взгляд Ворошилова был полон удивления.
– Именно так. Но вместо бегства в теплое местечко я пришел сюда. А контакт
– Почему вы называете пять-шесть лет? Откуда взялся такой срок? – решил уточнить Молотов.
– Вооруженные силы Третьего рейха сейчас находятся в весьма плачевном состоянии, не оправившись от прессинга Версальской системы, поэтому пять-шесть лет – это минимальный срок, за который их можно привести в порядок и увеличить до приемлемого размера. Кроме того, им требуется разработать, запустить в серию и освоить в войсках новейшую технику. Без всех этих итераций они не рискнут на серьезные военные конфликты. Максимум – военно-политические операции демонстративного характера. Например, насколько мне известно, сейчас готовится прекращение демилитаризации Рейнской области.
– Хорошо, – Молотов вернул разговор в прежнее русло, – по этому вопросу нам все ясно. – Он вопросительно посмотрел на Сталина и после его кивка продолжил: – Почему вы решили, что руководство Советского Союза пойдет на поводу у товарища Ежова?
– На это и сделан расчет Троцкого, продвигающего Ежова на пост наркома всеми правдами и неправдами. Ведь если скормить Ежову крупные, но бесполезные, разменные фигуры вроде Ягоды, он получит массу признательных показаний ужасающего характера. Где-то искренних, где-то вынужденных. Ведь существует масса способов заставить человека писать и говорить то, что от него требуется. Что вызовет у всех вас сильнейшую ярость. Ведь как еще может реагировать честный человек на то, что его старый соратник, с которым он много лет плечом к плечу трудится на благо трудового народа, задумал такую мерзость? Само собой, Ежову будут развязаны руки и его понесет. Это будет особенно усугублено тем, что его жена расшатывает ему и без того слабые нервы. Он с головой уйдет в работу и пьянку, стараясь достигнуть самоудовлетворения хотя бы в этом, и быстро превратится в обычного маньяка, стремящегося очистить мир от скверны и видящего все в черно-белых тонах.
– Допустим, – произнес Сталин. – Почему вы считаете, что есть четвертый этап в многоходовой комбинации Троцкого?
– Тут я ничего конкретного сказать не могу, – задумчиво произнес Тухачевский. – Как вы понимаете, меня никто не ставил в курс дела далее второго этапа, так как мне больше знать было не нужно. В случае успеха достаточно и этого, в случае поражения я просто не смогу рассказать ничего лишнего. О третьем этапе, направленном на подрыв боеспособности РККА, в частности, и Советского Союза в целом, дабы скормить его Третьему рейху, я узнал совершенно случайно. – Тухачевский задумался, слегка погрузившись в себя.
– Товарищ Тухачевский, – как сквозь пелену спросил его Молотов, – вы себя хорошо чувствуете?
– Слабость, –
– Вы нам рассказывали о четвертом этапе.
– Да, совершенно верно. О самом факте четвертого этапа я узнал так же, как и о третьем, – случайно. Седьмого августа прошлого года мне сообщили о том, что видели Хрущева вместе с курьером – одним из тех людей, что связывал московскую организацию с Троцким. Ну поболтали, мало ли? Однако этот эпизод повторялся несколько раз. Я начал присматриваться к этому человеку и на каком-то этапе понял, что Троцкий готовит еще какую-то комбинацию. Ведь если Хрущева захотели завербовать, а он противился, то очень скоро курьер оказался бы арестован. Кроме того, курьеры обычно не вербуют сторонников.
– Вы считаете, что товарищ Хрущев ведет переписку с Троцким? – спросил Калинин.
– Не обязательно переписку. Курьер обычно привозит инструкции, в том числе устные. Однако ни в каких делах подготовки путча я Хрущева не заметил. Из чего я сделал вывод о том, что Хрущев для Троцкого – долгосрочный проект на случай провала предыдущих композиций. Но ничего конкретного я сказать по нему не могу.
– За кем еще вы замечали вот такие странные разговоры с курьерами? – спросил Ворошилов.
– Там мелькали разные люди. Лично я их не замечал, мне о них рассказывали, ссылаясь на то, что этот человек – сторонник путча.
– То есть это могли быть провокации?
– Вполне, – уверенно кивнул Тухачевский. – Но зная Троцкого, я считаю, что он одними провокациями не ограничится.
Наступила тишина. Все обдумывали сказанное маршалом. Конечно, далеко не все из того, что Николай Васильевич в образе Михаила Николаевича озвучил собранию, было правдой. Много деталей ему пришлось самостоятельно придумать, дабы увязать ситуацию в единую концепцию. Да и привязка к заговору Хрущева была исключительно плодом его фантазии, ибо никакими сведениями об этом он не обладал. Но уж больно он его не любил…
Тухачевский сидел и молча смотрел на ту избранную часть политбюро, что собрал Сталин для закрытого слушания. Теперь ему был конец. Окончательный и бесповоротный. Если его не расстреляют как предателя, то убьют люди Троцкого. Впрочем, он сделал что мог для предотвращения предвоенной истерии. Вон как Хозяин со свитой задумались – тишина была такой густой, что казалось, будто воздух превратился в желе, а часы, мерно отбивающие такт, гулко и раскатисто бьют в набат, сотрясающий буквально до самых прожилок.
– Товарищ Тухачевский, – нарушил тишину Сталин, – вы считаете, что если взять сейчас армейское командование, причастное к подготовке путча, то армия начнет выступление?
– Да. Есть шанс, что если действовать быстро, то стремительность развития событий посеет растерянность в рядах командиров РККА, причастных к подготовке к путчу. Но тут никаких гарантий.
– И как вы предлагаете поступить?
– Я предлагаю использовать тактику товарища Фрунзе. Дело в том, что среди сторонников путча есть много сомневающихся и неуверенных. Непримиримых борцов там мало. Если не делать резких движений, то можно потихоньку разрушить ядро с минимальными негативными последствиями для РККА и Советского Союза. Например, начать со среднего звена командиров, дабы выбить почву из-под ног у руководства путча, но проводить дела не по политическим статьям, а по уголовным. Растрата, хищение или еще чего. Найти можно многое – инцидентов, требующих серьезного разбирательства, в армии хватает. Кроме того, ничто не мешает проводить проверки и заводить уголовные дела по их итогам. Главное – не упоминать даже вскользь Троцкого, какие-либо заговоры или что-то аналогичное. Я предлагаю работать деликатно, не провоцируя срыв лавины как в сторону путча, так и откровенного террора.