Маршал Жуков
Шрифт:
Жукову стало ясно, что Сталин явно клонил к тому, что ликвидировать ленинградскую катастрофу, наверное, лучше всего сможет он, Жуков. Понимая, что Сталин уже решил послать его на это «безнадежное дело», Георгий Константинович сказал:
– Ну, если там так сложно, я готов поехать командующим Ленинградским фронтом.
Сталин, как бы пытаясь проникнуть в состояние Жукова, снова произнес то же слово, внимательно при этом глядя на него:
– А если это безнадежное дело?
Жукова удивило такое повторение. Он понимал, что Сталин делает это неспроста, но почему, объяснить не мог.
Еще в конце августа под Ленинградом сложилась критическая обстановка, и Сталин послал в Ленинград комиссию ЦК ВКП(б) и ГКО в составе Н.Н. Воронова, П.Ф. Жигарева, А.Н. Косыгина, Н.Г. Кузнецова, Г.М. Маленкова, В.М. Молотова. Как видим, комиссия была очень представительная и с большими полномочиями. Она предприняла много усилий для того, чтобы мобилизовать имеющиеся войска и ресурсы и организовать стойкую оборону. Но этого оказалось недостаточно, и после отъезда комиссии положение Ленинграда ничуть не улучшилось. Противник продолжал продвигаться в сторону города, остановить его было нечем и некому. Ворошилов явно не был способен на это. Сталин понимал, что принятые им меры ни к чему не привели. Поэтому и пульсировали в его сознании эти неприятные, но точные слова: «Положение безнадежное». Жуков оставался последней надеждой, и Сталин почти не скрывал этого.
– Разберусь на месте, посмотрю, может быть, оно еще окажется и не таким безнадежным, – ответил Жуков.
– Когда можете ехать? – считая вопрос решенным, спросил Сталин.
– Предпочитаю отправиться туда немедленно.
– Немедленно нельзя. Надо сначала организовать вам сопровождение истребителей, не забывайте, Ленинград теперь окружен со всех сторон фронтами.
Это тоже для Сталина было необычным в отношении к Жукову – теперь он проявлял о нем заботу.
Сталин подошел к телефону и приказал сообщить прогноз погоды. Ему быстро ответили. Повесив трубку, Сталин сказал Жукову:
– Дают плохую погоду, но для вас это самое лучшее, легче будет перелететь через линию фронта.
Сталин подошел к столу, взял лист бумаги и написал записку:
«Ворошилову.
ГКО назначает командующим Ленинградским фронтом генерала армии Жукова. Сдайте ему фронт и возвращайтесь тем же самолетом.
Сталин протянул эту записку Жукову, он прочитал ее, сложил вдвое, положил в карман и спросил:
– Разрешите отбыть?
– Не торопитесь. Как вы расцениваете дальнейшие планы и возможности противника?
И Жуков снова решил сказать о том, что его все время волновало:
– Я думаю, кроме Ленинграда, в настоящий момент самым опасным участком для нас является Юго-Западный фронт. Считаю, что в ближайшие дни там может сложиться тяжелая обстановка. Группа армий «Центр», вышедшая в район Чернигов – Новгород-Северский, может смять 21-ю армию и прорваться в тыл Юго-Западного фронта. Уверен, что группа армий «Юг», захватившая плацдарм в районе Кременчуга, будет осуществлять оперативное взаимодействие с армией Гудериана. Над Юго-Западным фронтом нависает серьезная угроза. Я вновь рекомендую немедля отвести всю киевскую группировку на восточный берег
Наступила напряженная тишина, опять создалась обстановка, похожая на ту, которая была перед конфликтом со Сталиным, когда Жуков предлагал оставить Киев. Георгий Константинович ждал, что на этот раз скажет Сталин, надеясь все же, что, отправляя его на такое тяжелое дело, как спасение Ленинграда, Сталин едва ли теперь вспылит, а скорее всего, сдержит гнев, может быть, промолчит. Так и произошло. После паузы Сталин спросил:
– А как же Киев?
Зная непредсказуемость вспышек гнева Сталина, Жуков все же твердо ответил:
– Как ни тяжело, а Киев придется оставить. Иного выхода у нас нет.
Сталин ничего не ответил, подошел к телефону и позвонил Шапошникову.
– Что будем делать с киевской группировкой?
Жуков не слышал ответа Бориса Михайловича, а Сталин сказал слушающему его Шапошникову:
– Завтра прибудет Тимошенко. Продумайте с ним этот вопрос, а вечером переговорим с Военным советом фронта.
Здесь я хочу напомнить читателям то, что рассказано было в одной из предыдущих глав. Свое предложение Жуков высказал 9 сентября, а 11 сентября последовал контрприказ Сталина: «Киев не оставлять» – и все, что за этим последовало…
10 сентября 1941 года, как пишет в своих воспоминаниях Жуков, он вместе с генерал-лейтенантом М.С. Хозиным и генерал-майором И.И. Федюнинским вылетел в блокадный Ленинград.
А вот как вспоминает об этом Федюнинский: «Утром 13 сентября самолет ЛИ-2 поднялся с Внуковского аэродрома и под охраной звена истребителей взял курс на Ленинград. В самолете находились генерал армии Г.К. Жуков, назначенный командующим Ленинградским фронтом, генералы М.С. Хозин, П.И. Кокарев и я».
Начальник же охраны Жукова, Н.X. Бедов, рассказал мне вот что:
– Случилось так, что ни в этот день, 9 сентября, ни в следующий Георгий Константинович Жуков вылететь в Ленинград не смог… Утром 10-го числа мы прибыли на Центральный аэродром. Самолет был готов к полету, но его не выпустили. И только утром 11 сентября удалось вылететь из Москвы.
Вот видите, какие случаются шероховатости в воспоминаниях; все летели в одном самолете, и каждый называет иную дату: Жуков – 10 сентября, Бедов – 11-е, а Федюнинский – 13-е. И даже аэродромы вылета разные: Федюнинский утверждает, что вылетели с Внуковского, а Бедов – с Центрального. Я привожу этот мелкий факт, чтобы показать, как иногда непросто разобраться даже в воспоминаниях непосредственных участников.
Бедов еще рассказал мне, что на Центральном аэродроме (все же это происходило именно здесь) 11 сентября, перед тем как садиться в самолет, Жуков сказал генералам, которых он отобрал для работы на Ленинградском фронте:
– Полетим в Ленинград через линию фронта. Немецкие войска вышли к Ладожскому озеру и полностью окружили город. На подступах к городу идут очень тяжелые бои. Сталин сказал мне: либо отстоите город, либо погибнете там вместе с армией, третьего пути у вас нет.
Жуков помолчал, посмотрел поочередно в лицо каждому из собеседников и закончил: