Маршалы Сталина
Шрифт:
После этого Тимошенко лишь однажды выступил в роли командующего войсками фронта. В ходе проведенной им на Северо-Западном фронте зимой 1943 г. наступательной операции был ликвидирован плацдарм в районе города Демянска, захваченный немцами еще в конце 1941 г. Но в глазах Сталина престиж полководца эта операция не восстановила. До конца войны командовать фронтами ему уже не довелось.
«Тимошенко в некоторых сочинениях оценивают совершенно неправильно, — высказывал свое мнение Г.К. Жуков, — изображают его чуть ли не как человека безвольного и заискивающего перед Сталиным. Это неправда. Тимошенко — старый и опытный военный, человек настойчивый, волевой и образованный и в тактическом, и в оперативном отношениях. Во всяком случае, наркомом он был куда лучшим, чем Ворошилов, и за тот короткий период, пока им был, кое-что успел повернуть в армии к лучшему. Случилось так, что после харьковской катастрофы ему больше не поручалось командовать фронтами, хотя в роли командующего фронтом он мог быть много сильней некоторых других командующих, таких, например, как Еременко. Но Сталин был на него сердит и после Харькова и вообще, и это сказалось на его судьбе на протяжении всей войны. Он был человеком твердым, и как раз он никогда не занимался заискиванием перед Сталиным, если бы он этим занимался, вполне возможно, что он получил бы фронт»{75}.
С марта 1943 г. начинается новый этап деятельности маршала Тимошенко — в качестве представителя Ставки Верховного Главнокомандования. Почти 500 дней из 1418 дней, что длилась Великая Отечественная война, он исполнял эти обязанности, и исполнял достойно.
Так, во многом благодаря четкости взаимодействия Северо-Кавказского фронта и Черноморского флота, организованного маршалом, нашим войскам удалось разгромить гитлеровцев на Кубани и Таманском полуострове. По отзывам командующего Северо-Кавказским фронтом генерала И.Е. Петрова, представитель Ставки хорошо помог ему при планировании и осуществлении весьма сложной Новороссийско-Таманскои операции. Войска вермахта были разгромлены на так называемой «Голубой линии», а затем и на Таманском полуострове, после чего наши части смогли форсировать Керченский пролив и овладеть плацдармами в Крыму.
Весной следующего, 1944 г. Тимошенко как представитель Ставки координировал действия войск 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов. «Тогда мы с ним встретились как старые друзья, — вспоминал Иван Христофорович Баграмян. — Он пригласил меня, как командующего 1-м Прибалтийским фронтом, в свою штаб-квартиру, располагавшуюся близ КП генерала армии М.М. Попова, тогдашнего командующего войсками 2-го Прибалтийского фронта, с тем, чтобы посоветоваться по ряду проблем, вставших тогда перед нами в Прибалтике. Он был, как обычно, исполнен оптимизма и уверенности в скорой блистательной победе над врагом. Помню, что Семен Константинович дал немало ценных советов обоим своим «подшефным» командующим генералам М.М. Попову и И.И. Масленникову. Запомнилось мне, как он, встретив меня отеческими объятиями, говорил:
— Рад, от всей души рад за тебя, Иван Христофорович… Молодежь должна сменять нас, стариков.
Когда я сказал этому “старику”, которому не исполнилось еще и 50 лет, что я всего на два года моложе его, он был искренне удивлен»{76}.
Старик не старик, но, конечно, Семен Константинович вынужден был постепенно уступить место тем полководцам, чье дарование, в отличие от его собственного, раскрылось уже в ходе Великой Отечественной. Век кавалерии, принесший ему первый полководческий триумф, невозвратно ушел в прошлое, хотя богатый опыт маршала был востребован, как видим, и войной моторов.
С июня 1944 г. Тимошенко успешно координировал действия 2, 3 и 4-го Украинских фронтов при проведении операций на южном крыле советско-германского фронта. Именно здесь была осуществлена успешная Ясско-Кишиневская операция, которая стала подлинным образцом стремительного окружения противника и столь же быстрого его разгрома в условиях горно-лесистого театра военных действий.
Это вынужден был признать и Сталин, после Харькова весьма сдержанно относившийся к Тимошенко. В октябре 1944 г. Семен Константинович одним из первых был удостоен высшего полководческого ордена «Победа». И все-таки есть ощущение, что его полководческий потенциал в годы войны так и не был выбран до «донца».
Б.М. Шапошников:
«ДОЛЖНОСТЬ ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА БЫЛА БЫ ДЛЯ МЕНЯ ПРЕДПОЧТИТЕЛЬНЕЙ»
Если, как говорилось выше, первый советский маршал К.Е. Ворошилов относился к типу людей, могущих сколь угодно долго заниматься каким-то делом, но так и не стать настоящим профессионалом, то Б.М. Шапошников, которому довелось послужить рядом с многолетним наркомом обороны в качестве начальника Генштаба, являл собой полную противоположность. Борис Михайлович стал едва ли последним представителем, боюсь, навсегда исчезнувшей в XX веке породы военачальников, которые сами (подчеркнем особо — сами) занимались научным обобщением боевого опыта и самостоятельной подготовкой теоретических трудов.
Большинству его преемников на посту руководителя «мозга армии», как с легкой руки Шапошникова стали называть Генеральный штаб, хватало сил лишь выступать в качестве высокого лица, под чьей «общей редакцией» выходил тот или иной коллективный труд, да ставить подпись под «теоретическими» статьями, подготовленными усилиями собственного секретариата с помощью военных ученых. Обычно в таких случаях отговариваются неимоверной занятостью. Но и Шапошников не располагал избытком свободного времени. Солидное базовое образование и широчайшая эрудиция, развитый вследствие постоянного занятия наукой интеллект, неизбывное стремление проникнуть в подлинный, скрытый от поверхностного взгляда смысл перемен, происходящих в военном деле, редкая работоспособность — вот что, скорее всего, позволило Борису Михайловичу оказаться на две головы выше большинства своих преемников.
Очень рано определилась склонность Шапошникова к интеллектуальной деятельности, с каковой в первую очередь связана служба в больших штабах. Уроженец Златоуста, он в 1903 г. по 1-му разряду окончил Алексеевское военное училище в Москве и начал офицерскую службу в 1-м Туркестанском пехотном батальоне. Уже через четыре года выдержал испытания при поступлении в Академию Генерального штаба, в годы учебы проявил «отличные успехи в науках» и по выпуску был произведен в штабс-капитаны.
О его дальнейшем служебном пути мы имеем возможность судить по тексту письма, направленного Шапошниковым весной 1918 г. начальнику штаба только что созданного Приволжского военного округа. За несколько месяцев до этого, будучи по болезни демобилизованным из старой армии и ходатайствуя о принятии его на службу в Рабоче-крестьянскую армию, он писал: «Как бывший полковник Генерального штаба, я живо интересуюсь вопросом о создании новой армии, и как специалист, желал бы принести посильную помощь в этом серьезном деле».
Здесь же Борис Михайлович дал сжатый обзор предыдущей службы: «Произведенный в 1903 году в офицеры из Московского военного училища, я в 1910 году окончил академию, а затем, откомандовав два года ротой, начал в 1912 году службу Генерального штаба в должности адъютанта штаба 14-й кавалерийской дивизии. Пробыв шесть месяцев войны в этой же должности, я последовательно занимал должности помощника старшего адъютанта штаба 12-й армии, и. д. (исполняющим должность. — Ю.Р.) штаб-офицера для поручений при управлении генерал-квартирмейстера штаба Северо-Западного фронта и с ноября 1915 года получил сначала штаб отдельной казачьей бригады, а затем и штаб 2-й Туркестанской казачьей дивизии. Пробыв в этой должности около двух лет, я в конце сентября 1917 года был назначен командиром 16-го гренадерского Мингрельского полка, а в начале декабря того же года был выбран на должность начальника Кавказской гренадерской дивизии, на какой находился до 16 января 1918 года, а затем по болезненному состоянию был эвакуирован и с 16 марта с. г. по демобилизации уволен в бессрочный отпуск.
Будучи уроженцем Урала, я бы хотел начать свою службу в этом районе, а потому позволю себе просить Вас о ходатайстве в назначении меня на службу в Приволжский военный округ. Как бывший офицер Генерального штаба, я бы желал получить должность Генерального штаба во вверенном Вам штабе или же в штабе войсковых соединений округа по Вашему усмотрению. Как начавший уже и строевой ценз по командованию полком, я мог бы занять и строевую должность, но должность Генерального штаба была бы для меня предпочтительней»{77}.