Маршалы Сталина
Шрифт:
Когда над страной разразилась июньская гроза сорок первого года, многие почувствовали, как не хватает во главе наших войск павших в годы сталинских репрессий. Ведь не будем забывать: вопреки устойчивому заблуждению Тухачевский был всего на три года старше Г. К. Жукова или К. К. Рокоссовского, но насколько опытнее.
В этой связи очень высоко оценивал Михаила Николаевича маршал Жуков, о чем уже говорилось выше. Более критично отзывался о полководце маршал И. С. Конев. Беседуя с писателем Константином Симоновым, он говорил, что Тухачевский — человек даровитый, сильный, волевой, теоретически хорошо подкованный. К его недостаткам Конев относил «известный налет авантюризма, который проявился еще в польской
…В самом конце гражданской войны, прощаясь со Сталиным после совещания, на котором рассматривались уроки поражения под Варшавой, молодой Тухачевский грустно продекламировал:
Это — голос Моей судьбы, и он мне, словно льву, Натягивает мышцы тетивою…Натолкнувшись на недоуменный взгляд будущего вождя, пояснил: «Так сказал Гамлет после встречи с духом своего отца». Он словно через два десятилетия предвосхищал свой жизненный финал, в котором конфликт с членом Военного совета Юго-Западного фронта стал доминантой, голосом его судьбы…
КУЛИК
Или тюрьма, или ордена.
Не успел минуть месяц с начала Великой Отечественной войны, как на стол секретаря ЦК ВКП(б) Г. М. Маленкова, отвечавшего в партии за кадровую политику, легло письмо начальника 3-го управления Наркомата обороны СССР — военной контрразведки майора госбезопасности А. Н. Михеева. На себе оно несло гриф «Совершенно секретно» и иным просто не могло быть, поскольку касалось личности заместителя народного комиссара обороны Маршала Советского Союза Г. И. Кулика.
Паутина подозрительности и шпиономании, которой маршалу, в отличие от многих сподвижников, удалось счастливо избежать в самый разгар репрессий — 1937–1938 гг., теперь грозила опутать с головы до ног. Приложенная к письму справка содержала такую убийственную дозу компромата, которой хватило бы на то, чтобы бросить в небытие не одного человека.
Подготовленный в недрах госбезопасности документ, датированный 17 июля 1941 г., прежде всего уличал Григория Ивановича, члена ВКП(б) с ноября 1917 г., в давних связях с враждебной большевикам партией социалистов-революционеров. С уходом на фронт в 1914 г. эти связи вроде бы прекратились, но кто знает…
«Явно шпионским» было найдено окружение Кулика. Его вторая, исчезнувшая к тому времени без следа, жена Кира Ивановна носила аж четыре фамилии — Симонич-Плавнек-Шапиро-Кулик. Происходила из дворян. Ее отец, граф Симонич, предводительствовал дворянством в бывшем Царстве Польском, руководил отделом контрразведки в Гельсингфорсе, за что был расстрелян ВЧК в 1919 г. Мать с 1934 г. жила в Италии, покинув СССР.
Братья жены Кулика, Константин и Сергей, были в свое время расстреляны за шпионаж. А ее сестры, как утверждали компетентные органы, тоже работали на иностранные разведки, тем более, что две из них, будучи замужем за иностранцами, проживали в Италии и Германии. Маршал, находясь в заграничной командировке, тайно встречался со старшей, Александрой. И вообще, как ни советовали ему доброжелатели, стремлением отмежеваться от такой родни не горел.
Казалось бы, откуда в нем, полуграмотном сыне бедного полтавского крестьянина, зародилось этакое стремление к голубой крови? Может, потому, что с малых лет не баловала его судьба. Многодетная семья влачила полуголодное существование. После смерти отца старшим братьям Григория отошла почти вся земля, ему же и оставшейся с ним матери досталось всего полдесятины. Шедшая от дедов и прадедов мечта о своей землице подтолкнула Григория к эсерам. Но несмотря на то, что он закончил четыре класса школы — для человека в его положении это было немало, в политике разбирался слабо. Как говорится, руководствовался больше классовым инстинктом. По позднейшему признанию Кулика, «если сейчас спросить меня, какая это была организация, меньшевистская или эсеровская, просто затрудняюсь точно ответить, так как в политике я в тот период очень плохо разбирался… В 1914 году с уходом на фронт я всякую связь с революционерами до Февральской революции потерял».
Вихри Февраля вынесли Григория Ивановича из солдатской среды наверх. Очень скоро он стал председателем солдатского комитета целой дивизии. Взял сторону большевиков. В связи с агитацией против организованного Керенским летом 1917 г. наступления был арестован, но вскоре освобожден.
Армейскую службу Григорий начинал в артиллерийских частях, и этот случайный выбор рода войск во многом определил его сногсшибательную карьеру в Красной Армии. До Октября 1917 г. он прошел путь всего от рядового до старшего фейерверкера (унтер-офицера), а весной 1918 г. занял, можно сказать, генеральскую должность, став начальником артиллерии 5-й Украинской советской армии, которой командовал К. Е. Ворошилов. Именно к нему, действовавшему со своей армией в районе Луганска, привел Кулик лично сформированный красногвардейский отряд, успевший повоевать с немцами и гайдамаками.
С тех пор они шли бок о бок. При обороне Царицына Ворошилов, командовавший 14-й армией, познакомил своего начальника артиллерии с И. В. Сталиным, который, безусловно, уже тогда обратил внимание на расторопного, хотя и не очень далекого красного командира. Обратил внимание и помогал его служебному росту.
Ему нужны были именно такие не рассуждающие крестьянские парни в пику военспецам Л. Д. Троцкого.
Когда последний попытался, используя права председателя РВС, снять Кулика с должности начарта 14-й армии, ему воспрепятствовал именно Сталин, поддержанный Г. К. Орджоникидзе. Под руководством Ворошилова Кулик участвовал в разгроме антисоветского мятежа, поднятого в мае 1919 г. командиром 6-й дивизии Н. А. Григорьевым на территории Херсонской и Екатеринославской губерний. Получил за это орден Красного Знамени.
Вторым орденом Красного Знамени он был награжден уже за действия в качестве начальника артиллерии Первой Конной армии, куда получил назначение по ходатайству члена РВС армии Ворошилова.
Вместе они служили и по окончании гражданской войны в Северо-Кавказском военном округе. Позднее оба перебрались в Москву. В 1925 г. после смерти М. В. Фрунзе Климент Ефремович стал председателем Реввоенсовета СССР и народным комиссаром по военным и морским делам, Кулик, в свою очередь, был назначен начальником Артиллерийского управления РККА.
Затем последовало явное понижение: Кулика назначили командиром дивизии. И лишь в 1937 г. состоялось возвращение на прежнее место — к руководству Артиллерийским управлением. Карьерное торможение было явно связано с его родственными связями — тут даже дружба с руководителями партии и страны не всегда могла помочь. О второй жене Кире Ивановне и ее многочисленной родне читатель уже знает. Однако и первая жена Григория Ивановича происходила из классово чуждых: была дочерью кулака. С ней будущий маршал расстался, лишь получив выговор от Центральной контрольной комиссии ВКП(б) за попытку спасти своего тестя от раскулачивания.