Маршрут построен. Путеводитель по профессии для психологов и психотерапевтов
Шрифт:
Моя супервизор иронично замечала, что талант психотерапевта пропорционален силе его патологии. И здесь можно обратиться к образу надлома или трещины (личностного надлома в том числе), часто определяющему глубину личности – как клиента, так и терапевта. Часто, но, конечно, не всегда.
Глубина работы и ее содержание в не меньшей, и даже большей степени связаны с личностными особенностями самого клиента: его готовностью открываться, идти за чувствами, его защитными механизмами, способностью к рефлексии и интересу к себе, его болью. В действительности есть две основные причины, из-за которых человек приходит в психотерапию – боль и интерес. Бывает и так, что изначально придя в психотерапию из-за боли, человек впоследствии остается в ней из интереса. Или из обретенной любви к своему терапевту, но это уже другая история.
Важно сказать, что один
На терапевтическом уровне мы также можем работать индивидуально или с парой. Оба формата имеют свою специфику, свои сильные и слабые стороны, которые можно обсудить с клиентом на начальном этапе, чтобы принять решение о том, как работать. Обычно решение о выборе формата не пересматривается, поскольку в процессе индивидуальной работы привлекать второго партнера некорректно и чревато рядом нежелательных последствий, в том числе недоверием со стороны нового участника терапевтического процесса, а также обоюдными манипуляциями и потерей нейтральности со стороны психотерапевта.
В случае индивидуальной терапевтической работы мы можем исследовать то, каким образом сам клиент влияет на супружеские отношения; каков его «вклад» в проблемы, о которых он говорит; что он может сделать, чтобы все стало еще хуже (парадоксально, но, как правило, он отлично знает такие способы), и что – чтобы стало лучше. Почти всегда мы исследуем детство нашего клиента, поскольку именно в это время закладываются базовые модели поведения, формируются привязанности и часто происходят психологические травматические события, которые влияют на отношения во взрослом возрасте. В случае индивидуальной терапии при запросе, касающемся решения трудностей в супружеских отношениях, мы исходим из того, что 50 % этих отношений зависят от самого клиента – с его частью и работаем, «подлечивая», исследуя и меняя. Такая работа может начаться в проблемно-ориентированной модели, а после расшириться до глубинной процессуальной психотерапии, охватывая личность клиента и его жизненный опыт целиком.
В то же время запрос по улучшению супружеских отношений может решаться и в формате парной терапии. В этом случае клиент – пара, которую мы рассматриваем как единый организм.
По поводу нерекомендуемой смены формата: был у меня сколько-то лет назад один случай – в течение года я проводила сессии с молодым мужчиной. Сначала это была целенаправленная проблемно-ориентированная работа, а потом, когда запрос был выполнен, мы «переконтрактировались» и наши встречи стали носить скорее процессуальный-поддерживающий характер. В том числе мы стали говорить о его отношениях с партнершей, о некотором дефиците радости и нежности, о том, что он злится на ее ревность и подозрительность, попытки все контролировать. В какой-то момент он спросил, могут ли они прийти с ней вдвоем, – мол, его подруга не против (до того, как он сам стал ходить к психологу, его партнерша от идеи психологической помощи категорически отказывалась). Я сказала, что у меня есть большие сомнения по поводу такого варианта, и назвала те же причины, что и здесь, предложив пойти на парную терапию к кому-то из моих коллег. Он пообещал, что обсудит это дома. На следующей встрече мой клиент сказал, что его подруга наотрез отказывается идти к кому-то другому, потому что не доверяет: специалистов хороших мало и тем более я нахожусь в курсе их отношений. Она просила меня о возможности одной индивидуальной сессии, потому что ей было что сказать и в последнее время, по ее словам, она крайне плохо себя чувствовала. Она пообещала, что если после встречи я останусь при своих же сомнениях, то она согласна обратиться к кому-то еще. Подобная настойчивость настораживала меня, но была и любопытна. То ли из-за этого любопытства, то ли из-за самонадеянности, но я поддалась уговорам сделать то, что обычно не делаю, – попробовать поменять формат с индивидуального на парный, предварительно встретившись с Лидой (назовем ее так) индивидуально. В общем, я прогнулась.
Несмотря на то, что подруга моего клиента была настойчива в организации встречи, во время нее она вела себя пассивно: говорила неохотно, словно больше присматриваясь. Лида жаловалась на то и на это, но выглядело это как нечто больше придуманное. Тем не менее в конце сессии она сказала, что хотела бы прийти еще пару раз одна и что ей нужно немного времени, чтобы начать полнее говорить о себе. «Пара» встреч растянулись на полтора месяца, и за это время ни мой клиент, ни его подруга не спешили перейти в парный формат, а все также ходили ко мне индивидуально. При этом если в его случае работа шла осмысленно, сопровождаясь чувством наполненности, то в ее случае во мне нарастало чувство бессмысленности и все более сгущающегося тумана, но Лида снова и снова просила о возможности прийти в следующий раз. А я «велась», в какой-то нетипичной для себя мягкотелости, и периодически спрашивала себя: «Какого черта, Евгения, ты это делаешь?» В общем, это был тот случай, когда я растерялась и чувствовала, что упорно не вижу чего-то, лежащего у меня перед самым носом. В таких случаях супервизор в помощь. «Не понимаю, – сказала я и углубилась в свой случай, – какая-то ерунда. Что делать?». Моя старшая коллега засияла хитрой улыбкой старого самурая и, задав пару изящных вопросов, обнажила предмет моей слепоты. Конечно же, смысл приходов моей новой визитерши был вовсе не в том, чтобы что-то изменить в отношениях или себе. Смысл был в желании контролировать своего друга и «женщину», к которой он ходит каждую неделю. Это оказалось так просто. И довольно просто, хотя и потребовало достаточной смелости и мужества, мне удалось откровенно поговорить с Лидой на следующей сессии, завершая психологическую игру. И стоит сказать, что именно эта последняя встреча была единственной подлинной и тем самым прекрасной.
Глава 3. Социальный контекст психотерапии
3.1. Психотерапия в социальном контексте
Социальный контекст по сути представляет собой определенное социокультурное пространство, в рамках которого осуществляется процесс развития личности и ее деятельность. С самых первых минут нашего появления на свет среда определенным образом влияет на нас не только физически, но и психологически. Мы по-разному являемся в этот мир: дома, в медицинском учреждении или по пути к нему, медленно, стремительно, ожидаемо или неожиданно. И рядом с нами сразу же оказываются другие люди. Они совершают по отношению к нам определенные действия, чему-то радуются, чему-то огорчаются, и это «что-то» во многом зависит от ценностей и установок:
1) этого общества в целом;
2) малой группы, в данном обществе существующей;
3) конкретного представителя этой малой группы в лице мамы, папы, врача, социального работника, няни, учителя…
То, что в одной среде или одним человеком поощряется, то в другой социальной среде и другим человеком – порицается. Таким образом, ориентируясь на поощрения и одобрения, на разрешения и запреты, мы начинаем все больше адаптироваться к той социальной среде, где растем. Иногда в своей практике я спрашиваю клиентов, как им кажется, какими бы они выросли – в чем были бы другими, а в чем остались неизменны, – если бы родились в другой семье, живущей в другой стране и имеющей, скажем, противоположные ценности? Для того чтобы клиент мог пофантазировать, я предлагаю ему несколько разных семейных моделей. Цель такого упражнения – осознать, насколько сильно характер человека является результатом его адаптации к конкретной социальной среде.
Условия, воздействующие на человека и влияющие на его развитие, принято называть факторами социализации. Они описывают широкий и узкий социальный контекст и условно объединены в четыре группы (Мудрик, 2009):
1) мегафакторы, представляющие собой условия, оказывающие всеобщее влияние на социализацию жителей планеты;
2) макрофакторы, характеризующие условия, которые влияют на социализацию в рамках общества, государства, страны, этноса;
3) мезофакторы – условия социализации больших групп людей, выделяемых по виду поселения, по принадлежности к той или иной субкультуре;
4) микрофакторы – семья, соседи, сверстники, воспитательные и религиозные организации.
В повседневной жизни мы редко задумываемся о том, в какой мере наше мышление, а также связанные с ним чувства и последующее поведение обусловлены социальным влиянием. В той или иной мере мы, конечно, догадываемся о том, что многое несем из собственных семей, от своих родителей: порой пытаемся пересмотреть родительский багаж, что-то из него оставить и начать мыслить самостоятельно. Но содержимое нашего сознания по-прежнему во многом социально обусловлено. Религиозные, философские, этические взгляды – все это неотрывно от социально-культурного контекста, нас сформировавшего. И то, как мы будем относиться к психотерапии, к чему будем стремиться и на какие ценности опираться – не исключение.