Марсианин (опыт биографии)
Шрифт:
…«Девочка-марсианка»… Мысли о Марсе не покидали его. Строили простенький планер, а говорили о Марсе, о его каналах…
Пусть их не видно в подзорную трубу, но ведь оптика так слаба… А если все-таки разумная жизнь существует, то вполне возможно, что марсианская цивилизация обогнала земную. Предположим, ненамного, на какую-нибудь тысячу лет, — пустяк с астрономической точки зрения, но совсем не пустяк с исторической. Что найдут люди на Северном полюсе Земли, куда так стремятся американец Пири и норвежец Амундсен? Тот же снег, тот же лед. А экспедиция на Марс может подарить человечеству такие сокровища знаний, настолько умножить его могущество, что… Фридель задохнулся от волнения. Он обладал даром передавать это волнение окружающим. И уже не визжала пила и не стучали молотки, друзья слушали его в напряженном молчании, словно загипнотизированные
Разговоры о Марсе возникли не случайно. 1909 год был годом Великого противостояния: 24 сентября Марс приближался к Земле на минимальное расстояние. Тогда все говорили о Марсе, как же мог не говорить о нем Фридель, для которого даже любимая сестренка была «девочкой-марсианкой»?! Позднее Цандер напишет: «Мне кажется, что, может быть, приближение Марса к Землена особо близкое расстояние и статьи, которые появлялись в связи с этим, окрыляли втайне не только нас, но были вообще одной из причин, давших людям силу работать в области подготовляющихся полетов ввысь, навстречу звездам».
В технике он был романтик, в науке — реалист, в жизни — идеалист неизлечимый. Может быть, именно поэтому так притягателен образ этого человека, уже далекого, отнюдь не современника, родившегося сто лет назад. Ведь Вера в Человека — самая прочная цепь, сковывающая поколения…
Крылья биплана выглядели такими хрупкими и ненадежными, что казалось, они сломаются уже под собственной тяжестью, когда их укладывали на четыре стула во дворе цандеровского дома. Однако выдержали. На планере подлетывали либо с горы Дзегужкалнс, либо с холма неподалеку от завода «Мотор».
Завод этот сыграл немалую роль в становлении студенческого «Общества воздухоплавания». Небольшое машиностроительное и чугунолитейное предприятие с годами расширялось, совершенствовалось, модернизировалось и как раз к концу 1908 года круто изменило свой профиль. Когда в сарайчике Цандера задумали сделать планер, на заводе «Мотор» задумали сделать аэроплан, а потом решили освоить и производство двигателей. К концу 1909 года началась подготовка нового производства, уточнялась документация, заканчивалось строительство ангаров для будущей продукции. Душой всей этой реконструкции был выпускник политехникума, ныне состоявший в нем ассистентом, инженер Калеп. Члены общества быстро нашли с ним общий язык, и отныне — благо завод был рядом с домом Цандера — Фридель проводил в его цехах почти все свободное время. Декан Кларк, всячески поощрявший, как теперь бы сказали, связь науки с производством, не возражал, когда Цандер попросил направить его на завод в качестве практиканта. Калеп определил Цандера в слесарную мастерскую отделения по постройке аэропланов. «Фридель начал работать на фабрике «Мотор», что позади прядильни, — пишет Маргарета. — Это была постройка с куполообразной крышей, со многими маленькими стрельчатыми окошками. Он надевал синий рабочий костюм, и, когда возвращался домой, от него пахло машинным маслом. Прежде чем сесть за ужин, он принимал душ и переодевался. Он уже больше не спешил по утрам, когда слышал приближение поезда, не бежал через пески Бартской улицы к станции Засулаукс, а все чаще и чаще уходил на фабрику, где строились самолеты и моторы для них». Как раз летом 1910 года на «Моторе» выпустили первые аэропланы, и на испытательном полете одного из них Фридель вместе с другими членами общества кричал «ура!» и кидал в воздух фуражку. Впрочем, последнее не рекомендовалось делать, поскольку аэроплан можно было ненароком сбить. Как раз такое трагикомическое приключение и случилось вскоре в Риге во время показательного полета одной из первых русских женщин-пилотов, Л.А. Галанчиковой. Восторженный зритель сбил ее аэроплан брошенной вверх тростью, которая попала в пропеллер. Студенты «Общества воздухоплавания» послали ей в больницу огромный букет роз и гиацинтов, но прекрасный цветы не могли заглушить жгучую обиду. Через два года, совершив триумфальный перелет из Москвы в Париж на самолете «Моран-Ж» (на таком самолете погиб во время воздушного тарана в 1914 году П.Н. Нестеров), она все равно не могла забыть, как в Риге ее сбили палкой…
Работа молодого Цандера на заводе «Мотор» имела большое значение для становления его как инженера. Человек, который прекрасно поет, если хочет стать певцом, нуждается в том, чтобы ему «поставили голос». С детства были видны инженерные способности Фриделя, но и их тоже требовалось еще «поставить». Практика на
Едва начав новое дело, в котором Калеп не имел и не мог иметь опыта, и освоив производство моторов «Райт» и «Гном», он тут же начинает собственные конструкторские разработки и создает в кратчайшие сроки ротативный двигатель «Калеп» мощностью до 50–60 лошадиных сил, что по тому времени было совсем не мало. «Калеп» был не хуже «Гнома», и русские специалисты понимали это. Но замена «Гнома» «Калепом» грозила испортить отношения с Францией — главным авиационным поставщиком Российской империи. О достоинствах нового мотора говорит тот факт, что многие конструкторы меняли зарубежные двигатели своих аэропланов на «Калеп». Он стоял на моноплане ЛЯМ, сделанном в мастерских Московского общества воздухоплавания, на одном из самолетов С-16, который создавался в Петербурге, как истребитель сопровождения для гиганта «Илья Муромец», и на других, чаще всего несерийных машинах, которые строились многочисленными любителями в единичных экземплярах, что позволяло не брать в расчет все внешнеторговые тонкости.
Быть может, именно Теодор Калеп в большей степени, чем институтские профессора, привил молодому Цандеру эту святую неудовлетворенность, когда человек не может довольствоваться достигнутым и постоянно ищет новых совершенств.
В 1910 году наряду со студенческим в Риге возникло «взрослое» «Общество изучения воздухоплавания», основанное Чарльзом Кларком, Теодором Калепом и Эдуардом Пульпе — молодым учителем реального училища, который за два года до этого окончил Московский университет, где ему читал лекции сам Н.Е. Жуковский. Пульпе тоже был человек замечательный, сорвиголова, строил самолеты, летал и в годы первой мировой войны прославился как непобедимый ас в небе России и Франции.
Буквально через два дня после официальной организации нового общества газета «Рижский вестник» оповестила своих читателей о том, что «господин директор Т. Калеп приобрел в Берлине новый аэроплан», который уже находится на пути в Ригу. Самолетов в Риге еще никто не покупал, и заметка обсуждалась в городе живейшим образом.
1 марта необычный груз был доставлен владельцу, и всеобщее любопытство достигло высшего предела: ведь это было примерно то же, как если бы нынче кто-нибудь купил космическую ракету!
Фридель со своими друзьями трепетал от восторга и предложил Калепу организовать авиационную выставку. Молодая энергия преодолела все организационные барьеры, и спустя неделю в летнем зале театра «Казино» выставка была торжественно открыта в присутствии самого лифляндского губернатора, что сразу узаконило ее как явление прогрессивное. Кроме аэроплана системы братьев Райт, прибывшего из Берлина, на выставке демонстрировался студенческий планер, на котором к тому времени уже сделали около двухсот полетов, различные модели монопланов, бипланов и воздушных змеев.
Редкий рижанин не посетил выставку, все только о ней и говорили. У Фриделя и его друзей появилась дерзкая мысль полетать на берлинском самолете, они уже тренировались на земле, запускали двигатель, но тут некстати вмешалась уже упомянутая газета, которая как бы вскользь заметила, что «при недостатке ловкости и опытности это просто опасно», и выразила надежду, «что с отважными представителями новой эры в области способов передвижения не случится никакой беды». Мечты студентов рухнули, но сломать Калепу пропеллер они все-таки успели. Наверное, сумели бы раскурочить весь самолет (благо больших усилий тогдашняя авиационная техника и не требовала), но новое, воистину историческое событие отвлекло студентов, и в первую очередь Фридриха Цандера: в мае Земля должна была встретиться с кометой Галлея.