Марсианский гладиатор

Брэкетт Ли Дуглас

ШАНГА – возврат к прошлому. Умственно и чуть-чуть физически возвращение к примитивной жизни – до тех пор, пока не прекратится влияние радиации, и человек не почувствует себя лучше и счастливее, и пока не восстановится равновесие, когда вы будете пользоваться священным отдыхом.

Новые ухоженные тела, одетые в звериные шкуры и в нелепые пестрые ткани – земляне Кахора играли здесь среди деревьев, и их заботы ограничивались пищей, любовью и разноцветными жемчужными побрякушками.

Но за ними тайно следили невидимые охранники с парализующим оружием – нередко случалось, что кто-нибудь слишком далеко заходил

по эволюционной дороге «назад к обезьяне». Винтерс испытал это на себе в свой последний визит к Шанге и получил серьезное предупреждение: он пытался убить человека. По крайней мере, так ему сказали служители Шанга – обычно, в состоянии расторможенности человек почти ничего не помнил, что происходило с ним в периоде Шанга; тем она и ценилась – элегантный порок, одетый наукой в видимость респектабельности, возбуждение нового рода, новейший способ убежать от сложностей жизни…

Люди были без ума от Шанга – но только они, земляне. Венерианские варвары сами еще не вышли из состояния дикости, чтобы нуждаться в Шанга, а марсиане принадлежали к слишком древней цивилизации и слишком уж были изощрены в грехе, чтобы поддаться искушению воспользоваться Шанга.

«Кроме того, – вспомнил Винтерс, – они, марсиане, сотворили Шанга и знают его слишком хорошо».

Он вошел в кабинет с табличкой:

ДИРЕКТОР

КОР ХАЛ

Кор Хал был тонким смуглым существом неопределенного возраста, его происхождение маскировала анонимная белоснежная туника – но можно предположить, что он был марсианином, и его вежливость была всего лишь бархатным футляром, ножнами, скрывающими ледяную сталь.

– Я помню вас, капитан Винтерс, – произнес он. – Садитесь, пожалуйста.

Винтерс сел. Кор Хал изучал его, пытаясь заглянуть в саму душу…

– Вы нервничаете, капитан… Хотите повторить курс лечения? Это опасно. Ваш атавизм рвется наружу. Вы ведь помните, что происходило в последний раз?

Винтерс кивнул.

– Со мной то же случилось в Нью-Йорке, – Винтерс доверительно наклонился к марсианину, – Я не хочу, чтобы меня лечили. Ваши методы недостаточны и не приводят к цели. Сэр Кэри сказал мне это в Нью-Йорке и посоветовал вернуться на Марс.

– Он поставил меня в известность, – ответил Кор Хал.

– Значит, вы заранее знали о моем возвращении? И уже подготовились к нему?

Кор Хал не ответил и откинулся в кресле. Полное спокойствие на лице – только зеленые глаза таят чуть заметную жесткую усмешку кота, который играет с парализованной страхом мышью. Наконец он спросил:

– Вы уверены в том, что делаете, Винтерс?

– Да.

– Люди очень разные, капитан. Эти марионетки, – Кор Хал указал на стены солярия, – не имеют ни сердца, ни настоящей крови. Они – искусственный продукт искусственного окружения. Настоящие люди – как вы, Винтерс, – играют с огнем, если играют с Шанга.

Винтерс закурил очередную венерианскую сигаретку, но руки продолжали дрожать.

– Послушайте, – сказал он. – Женщина, которую я любил, однажды летела над пустыней… Один бог знает, что с ней случилось. Я нашел геликоптер там, где он разбился – но что стало с ней?.. Никаких следов. И теперь для меня все неважно – кроме собственного забвения.

– Я понимаю. Трагедия, капитан Винтерс. Я знал мисс

Леланд, очаровательную молодую женщину. Она часто бывала у нас – Здесь.

– Я знаю, – ответил Винтерс. – Но по правде сказать, Леланд происходила не из Коммерческого Города, у нее водилось слишком много денег и слишком много свободного времени. В любом случае, я не боюсь играть в ваши игры, Кор Хал. Я уже обжегся и чересчур жестоко. Как вы сказали, «люди разные». Эти создания идут в свои джунгли только для развлечения, у них нет никакого желания идти дальше по Шанге, по дороге назад. Для этого у них нет ни храбрости, ни даже простого желания, – голос Винтерса задрожал. – Я хочу вернуться назад, Кор Хал. Хочу уйти так далеко, как Шанга сможет меня увести.

– Дорога окажется длинной, – ответил Кор Хал.

– Это мне безразлично

– Для таких как вы возврата не бывает, – с угрозой напомнил Кор Хал.

– Мне ничего не надо. Нет ничего, что я желал бы обрести снова.

– Это нелегко устроить, Винтерс. Шанга – настоящая Шанга, а не эти солярии и кварцевые луны – уже много веков запрещена. – Тут риск и всякие другие проблемы…

– Это будет дорого стоить? – усмехнулся Винтерс.

– Да.

– У меня есть деньги. Подите вы к черту вместе со своими аргументами! Они – не более, чем лицемерие. Вы прекрасно знаете, чего я хочу от Шанга. Как только люди кладут деньги в ваши грязные лапы, вы даете им все, что они пожелают. Сколько вам?.. Ладно, заполните сами…

Винтерс положил на стол чековую книжку. Первый чек был пуст, но подписан.

– Я предпочитаю наличными, – сказал Кор Хал, возвращая книжку Винтерсу, – Все сразу и вперед. Сумму я заполнил.

– Когда? – спросил Винтерс, прочитав сумму прописью.

– Сегодня вечером, если сможете.

– Смогу. – Где?

– А где вы остановились?

– На «Перекрестке Трех Орбит».

– Пообедайте там и останьтесь в баре до вечера. Вечером к вам подойдет проводник. – Ваш проводник.

– А если не подойдет?

Кор Хал улыбнулся, обнажив длинные и острые зубы, напоминавшие клыки волка.

3

Только когда взошел Фобос, Бэрк Винтерс наконец установил место, где он находится, и угадал, куда они направлялись с проводником.

Он и молодой марсианин, который подошел к нему в баре «На Перекрестке Трех Орбит», вышли из Кахора к частной стоянке, где их уже ожидал потрепанный геликоптер. В нем находились Кор Хал и еще один марсианин – по виду из тех, что живут на севере Кеши.

Управлял геликоптером сам Кор Хал.

Винтерс был уверен, что геликоптер направляется к Нижним Каналам. Древние водные пути и древние города Дебеша не подчинялись законам городов-государств и были понемногу рассеяны повсюду: в Джаккаре, Волкисе, Варокеше, где занимались торговлей – краденным, рабами, женщинами, наркотой и всем на свете – землянам советовали держаться от них подальше, что земляне и делали.

Внизу проносился бесконечно унылый пейзаж из камней и красных барханов, а молчание внутри геликоптера становилось нестерпимым. Кор Хал, высокий кеши и худощавый молодой марсианин, казалось затаили какую-то одну мысль, доставлявшую им порочное наслаждение. Винтерс не выдержал и недовольно проговорил: