Марсианский гладиатор
Шрифт:
Навсегда ли?
– Пора… Отведите их в сад Шанга! – приказала теневая королева Валкиса.
11
Они стояли, обнявшись на арене амфитеатра. На ступенях выше защитной стены волновались посетители этого странного зоопарка, где водились первобытные звери, бывшие когда-то разумными существами.
Ударил гонг, начинавший представление и вызывавший на арену…
Кого?..
Что еще придумала для них Таид?..
И с разу же с ударом гонга, как по рефлексу, в саду появились первобытные антропоиды всевозможных мастей и направились к арене амфитеатра. Эти твари шли осторожно, источая зловоние, с опаской обхода бирюзовые плиты бассейна. Над ними закружились встревоженные птерозавры, в бассейне шевелилась какая-то нечисть.
Леланд в ужасе схватила Бэрка за руку и потащила с арены. Он догадывался, а она знала, что сейчас должно произойти.
Толпа марсиан на ступенях заорала и засвистела, приветствуя участников состязания, как на каком-нибудь спортивном зрелище, но ор и свист вскоре сменился звериными воплями и рычанием – звериными и человеческими одновременно.
– Шанга! Шанга! Шанга! – приветствовали участников марсиане.
– Шанга! – в ужасе повторила Леланд.
Их преследовали… Леланд тащила Бэрка в какие-то только ей известные закутки этих дворцовых дебрей, чтобы спасти от… Бэрк наконец-то понял, что подготовила напоследок марсианская королева: теперь их преследовали не марсиане, а дегенерировавшие в обезьян ЗЕМЛЯНЕ – их соотечественники, покорные рабы Шанга!
Бэрк зарычал, призывая Леланд остановиться, но она ускорила бег, беспрерывно повторяя:
– Шанга! Шанга!
За ними гнался мохнатый дриопитек на ранней стадии эволюции, следом неслась стая или свора близких и дальних сородичей из всех остальных стадий; удрать от них не было никакой возможности, спрятаться – негде, и Бэрк силой остановил Леланд, чтобы не дразнить этих зверей.
Их немедленно настигли, схватили и поволокли на арену. Бэрка чуть не стошнило. Вроде бы, в этой своре он мог отличить неандертальца от питекантропа, он кое-что слышал про хомоэректуса и австралопитека, и хотя эти представители рода человеческого были совсем уже в скотском состоянии, но не к этим Бэрк испытывал отвращение.
Другие… Бесформенные скоты, не-люди, не-гоминиды, бегающие на четвереньках, мохнатые, грязные, с неоформленными приплюснутыми крокодильими черепами с костяными черепами на макушке, клыкастые, хвостастые, с красными неподвижными глазками… Все темные силы земной человеческой эволюции – наоборот были представлены в этом марсианском зоопарке для воспитания вырождающихся марсиан.
Бэрка тошнило при мысли, что и он в конце концов происходит от этих кошмарных тел. Какое уважение могли питать марсиане к подобной расе?
Раздался новый удар гонга, и орава скошенных лбов поволокла Бэрка и Леланд к бассейну с мускусным запахом земноводных рептилий – вода была взбаламучена этими существами, они с нетерпением ожидали добычи…
Вот в чем дело, подумал Бэрк:
Дойти до общего предка и дальше, дальше, дальше, к предку млекопитающих, до чешуи, до жабер, до яйца, снесенного в горячую вулканическую грязь, до самого последнего червяка, до самой последней пиявки, до самой последней (или первой) ступеньки – дрожащей и слизеобразной…
Крик:
– Шанга! Шанга!
Нечто холодное дрожащее и слизеобразное скользнуло по ногам Бэрка, и его стошнило на спину какого-то гоминида… Его уже не держали… Вся эволюционная свора антропоидов стояла на арене у бассейна, подняв глаза к небу. Там, над толпой, зависли призмы Шанга, начиная медленно пламенеть.
Бэрк сразу понял опасность, схватил Леланд, чтобы вывести ее из толпы, но было поздно – первый смертоносный и нежный луч коснулся его кожи…
Он опять почувствовал трепет зверя. Он подумал об Озере – приятно ли постоянно жить в такой влажности? Он подсознательно вспомнил себя в эмбриональном состоянии – получалось, приятно!
А из Озера на берег уже выползали и спешили в лучи Шанга обаятельные земноводные рептилии…
«Стану ли я таким крокодилом? – размышлял Бэрк. – Интересно, в кого превратится Леланд? В амебу?..»
12
Двойное солнце Шанга обжигало Бэрка.
Он видел королевскую ложу, откуда древние короли Валкиса наблюдали за боями гладиаторов. Сейчас там находилась Таид, рядом с ней сидели Кор Хал и сумасшедшая старуха в своем неизменном черном плаще.
Огни Шанга сияли и жгли. На арене наступила тишина, нарушаемая звериным сладострастным рычанием; энергия Шанга превращалась в нимб-полусферу и обволакивала арену; Леланд вытянула руки к двойному солнцу и сама казалась тонким пучком золотистой энергии; а Бэрк опять почувствовал, что впадает в детство и счастлив уже тем, что просто живет, существует, безразличный ко всему, кроме Леланд.
Он все дальше и дальше уходил в Шанга – казалось, возврата не было, но его спасла Любовь к Леланд и насмешливый рев марсиан. Он сделал последнее усилие, отвел глаза от проклятого солнца Шанга и взглянул в лица Таид, Кор Хала, сумасшедшей черной старухи – все они сейчас были на одно Лицо: Лицо Толпы, беснующейся на трибунах амфитеатра, и походили на зверье, сладострастно извивающееся на арене, ничем не отличались от этих скотов.
Леланд стояла на четвереньках у его ног, как преданная собака… Бэрк вдруг с ликованием понял, что лучи его не берут! Шанге не взять его! Наверно, небольшая доза энергии в кабинете Кор Хала сработала наподобие вакцины, и организм Бэрка, переболев, получил иммунитет против Шанга…
Бэрк схватил Леланд и потащил ее прочь из этой адской полусферы. Леланд рычала, пинала его ногами, царапала ему лицо; тогда Бэрк ударил ее, и она бессильно повисла у него на плече. Он пинал, переступал через извивающееся зверье, спотыкался, падал, вставал, снова падал, чувствуя на себе презрительный наблюдающий взгляд королевы Марса.
Жжение лучей ослабло и совсем исчезло. Бэрк был жив, здоров и силен, он выбрался из круга. Он уносил Леланд в рощу и уже не боялся лучей Шанга, хотя и не хотел оглядываться на притягивающий наркотический свет.
Но все же он оглянулся и горделиво посмотрел на королевскую ложу прямо в глаза Таид. Он встретил ее уверенный взгляд и прочитал в нем:
«Браво, капитан! Но вы все равно вернетесь к Шанга, капитан! Завтра же и вернетесь – я не прощаюсь с вами, капитан! До встречи!»
Ее взгляд говорил это с полнейшей уверенностью. Возвращение Бэрка было столь же непреложным, как то, что поутру на Марсе взойдет солнце.