Мартин Скорсезе. Главный «гангстер» Голливуда и его работы
Шрифт:
Между тем Кейтель почти уступил роль Войту, который откладывал свое решение до самого конца, когда съемочная группа уже начала расчехлять камеры. Кейтель понимал, что если звезда решит принять участие в фильме, то это гарантирует ему более широкое распространение, и был готов отступить, взяв себе менее значимую роль. Наконец, во время итало-американского фестиваля Сан-Дженнаро, который по сценарию должен был стать фоном для вступительной части фильма, Скорсезе позвонил Войту прямо с крыши, под которой проходил парад, и ему сказали, что звезда отказывается от их предложения. Скорсезе повернулся к Кейтелю и протянул ему пальто Чарли, купленное в тот день в магазине Barney’s.
«В «New York Times» появилась статья, в которой говорилось: «Так кто же, наконец, возьмет на себя заботу об этих людях?» И тут я подумал: «Ну, я возьму».
«Харви, вот твое пальто, – сказал он. – Пошли вниз. Давай заснимем тебя на улице,
Они вышли на улицу и начали съемки.
«Злые улицы» оставляют вот какое впечатление: это фильм о ком-то, кому только что сказали, что он оттеснил от роли самую большую звезду Голливуда, набросили ему на плечи пальто из Barney’s и сказали: «Иди, походи по соседним улицам». Это фильм про местных шишек, наполненный возбуждением и наглостью молодого поколения. В высшем итальянском обществе XVI века существовало специальное слово для обозначения одного качества, которое считалось жизненно необходимым для придворных: это слово sprezzatura, впечатление мастерства, «своего рода раскованность, которая скрывает искусство и являет то, что делается и говорится, совершаемое без труда и словно бы без раздумывания» (Baldassare Castiglione, Il Cortegiano (1528); Бальдассаре Кастильоне, «Придворный», перевод О. Ф. Кудрявцева. – Прим. пер.). Sprezzatura – это актерское мастерство Марчелло Мастроянни, sprezzatura – это фильмы Феллини «Маменькины сынки» и «8 1/2 ». Но то же понятие можно отнести и к фильму «Злые улицы», который часто ошибочно считают дебютом Скорсезе, поскольку в нем впервые представлено мастерство этого режиссера. Не случайно Скорсезе, а не Кейтель, произносит вступительный монолог за кадром: «Грехи искупают не в церкви. Их искупают на улицах. Их искупают дома. Все остальное – собачье дерьмо, и вы это знаете». Стремление молодого режиссера перенести на экран если не все, то почти все придает фильму свежесть дневника. «Мне нравятся спагетти и соус из мидий, горы, Франциск Ассизский, курица с чесноком и лимоном, Джон Уэйн… И ты мне нравишься», – говорит Чарли Терезе на пляже. «Я ненавижу солнечный свет», – ворчит он, стремясь вернуться к барам и ныряя в тесноту квартир с их постоянным потоком дорожного шума и полицейскими сиренами, где Чарли и его банда проводят встречи, собирают долги, «загоняют» японские окуляры или блоки «Marlboro» или на полученные от подростков двадцать баксов идут в кино, где хихикают в последнем ряду. Скорсезе поворачивает камеру к каждому входу и выходу, как бы говоря: «А вот это вы видели?» Посмотрите на Манхэттен с заднего сиденья «Thunderbird»! Посмотрите на этого убийцу (его играет Скорсезе), который набрасывает волосы на лицо перед тем, как выстрелить в свою жертву. Посмотрите на этого пьяного, отказывающегося умирать. Разве это не что-то важное? Или посмотрите на кольца дыма, движущиеся в замедленном темпе. Или на пантеру и тигрят, которые ходят взад-вперед в своих клетках. Чарли и его банда то и дело разбегаются – только для того, чтобы собраться вновь, загипнотизированные своим собственным отражением.
Чарли находит спасение от давления бандитов в объятиях Терезы (Эми Робинсон), кузины Джонни Боя. Девушка больна эпилепсией.
Они понимали, что в конечном счете отношения между этими людьми были основаны на их любви друг к другу, но один из них получал от нее больше, чем другой»
В фильме «Крестный отец», вышедшем всего за год до этого, режиссура никогда не доходила до такого уровня кипения; там усилия направлялись на создание эпоса, выполненного в кровавых тонах. В «Злых улицах» показаны убийства, разбитые машины и ужасные огнестрельные ранения в шею, и все же в целом фильм получился легким, как велосипедная прогулка. И если «Злые улицы» вытеснили «Крестного отца» с позиции любимого гангстерского фильма мафии (по крайней мере, так утверждал один «умник» в ленте «Славные парни»), то это можно объяснить тем, что, по сути, преступление не является реальным субъектом этого фильма. «Грандиозность, паранойя и спасение лица – вот субъекты этого фильма, а вовсе не настоящее преступление», – отмечал проницательный Мэнни Фарбер, один из первых поклонников сцены в бильярдной. Здесь вспыхивает драка между героем Кейтеля и хозяином заведения, которого Фарбер характеризует как «злющего толстяка в теннисных туфлях, превращающегося по ходу драки в Тосиро Мифунэ». Все это снято одним непрерывным кадром под звуки песенки «Please Mr. Postman», хита группы «Marvelettes». В конце концов прибывает полиция, после чего наступает мир, и бывшие противники пытаются объяснить, откуда у них ножи: «Да это пилка для ногтей». Но потом, когда они собираются выпить за здоровье друг друга и разойтись, снова начинается драка – это насилие вырывается из перспективы примирения.
Американское кино никогда не видело ничего подобного. Сравнивая фильм Скорсезе с «Маменькиными сынками» Феллини, кинокритик из «New Yorker» Полин Кейл писала:
«Злые улицы» Мартина Скорсезе – это подлинно самобытный современный фильм, триумф личностного кино. У него свой собственный, галлюцинаторный взгляд; его персонажи живут в темноте баров, с подсветкой и вспышками цвета. У фильма есть свой собственный тревожный, меняющийся ритм и напряженный эмоциональный диапазон, который является головокружительно чувственным… Ни в каком другом американском фильме с гангстерским антуражем нет такого элемента личной одержимости; никогда прежде не было гангстерского фильма, в котором бы вы чувствовали, что режиссер говорит: «Это моя история».
Направляя пистолет на Майкла Лонго (Ричард Романус) Джонни Бой пересекает красную черту
«Злые улицы» – это, конечно, жестокость, но это и стиль жизни. Что с этим можно поделать? Эти персонажи живут в жестоком мире физически и эмоционально. Если вам это не нравится, думаю, не стоит на это смотреть».
«Ты двуличный грязный ублюдок! Никогда больше не смей меня бить!» Вспышка гнева между Джонни Боем и Чарли
На противоположной странице: «Я тебе дам козел!» Прямое оскорбление – это сигнал к мордобою в бильярдной
«Оттоптавшись» на Джонни Бое, Джимми Шортс (его играет Скорсезе) и Майкл недолго восхищаются своей работой, прежде чем быстро уйти со сцены
«Для меня нет такого понятия, как «бессмысленное насилие». Сцену драки в бильярдной я сделал длинной, чтобы выразить чувство беспомощности и глупости всего происходящего».
Все в этом фильме балансирует на острие ножа, включая тон, который переходит от веселого к угрожающему и обратно, причем часто по нескольку раз в одной и той же сцене. Настроения легко перетекают в противоположные; сцены перетекают друг в друга. Любовная сцена, снятая в стилистике фильма «На последнем дыхании» Жана-Люка Годара, взрывается звуками выстрелов. Фехтование крышками мусорных баков между героями Де Ниро и Кейтеля заканчивается тем, что уставшая парочка в шесть часов утра вместе лезет в одну кровать: «Хочешь, милый, чтобы я тебе подсунул?» Из всех актеров в фильме именно Де Ниро лучше других использует эти перемены настроения, катаясь на них, словно на гребнях волн, перед тем как они рассыпаются брызгами. В своей первой сцене, где он оставляет в гардеробе свои штаны только для того, чтобы объяснить Чарли, откуда у него такие модные тряпки, Де Ниро – это сама наглость. В своей шляпе с загнутыми кверху полями он нараспев несет полную ахинею («Бинг! Бинг! Бинг! И плакали мои четыреста долларов!») до тех пор, пока его не уличают во лжи. В этот момент он отступает и напускает тумана, но уже секунду спустя собирается и начинает очередной виток бравады.
Это – спектакль, насыщенная смыслами комедия, повествующая о спасении лица и тонкой пленке наглости на потоке предполагаемых и потенциальных унижений, которые со временем будут приводить актера во все большее замешательство. Прошло много времени, прежде чем Де Ниро снова позволил себе играть такие роли.
«Знаете, вся идея состояла в том, чтобы показать историю современного святого, святого в его собственном обществе. Но его общество – это гангстеры».
Кровавая кульминация фильма: Джонни Бой платит цену за то, что слишком сильно толкнул Майкла, но Чарли удается избежать катастрофы
Премьера фильма состоялась на нью-йоркском кинофестивале осенью 1973 года. Скорсезе получил восторженный прием. Один журналист спросил у его матери, что она думает о фильме своего сына, в котором то и дело слышится слово на букву f. Она ответила: «В нашем доме мы никогда не произносили это слово». Критики были в восторге. «Однозначно первоклассный фильм», – писал Винсент Кэнби в «New York Times». Роджер Иберт в своем обзоре для «Chicago Sun-Times» отмечал: «Фильм «Злые улицы» станет одним из источников современных фильмов, вплоть до деталей современных телевизионных криминальных шоу». Полин Кейл со своей обычной экзальтацией назвала фильм «настоящим самородком», но тем не менее выразила и определенную осторожность: «Уличный язык и оперный стиль могут показаться перебором для людей с обычным вкусом. Но если эту картину не ждет безоговорочный успех, то причина этого может состоять в том, что она настолько оригинальна, что некоторые зрители будут слишком поражены и ошеломлены для того, чтобы ее оценить».
«Алиса здесь больше не живет»
«Мы никогда не хотели сделать феминистский трактат. Это фильм об ответственности за себя, а также о том, как люди снова и снова совершают одни и те же ошибки».
На съемочной площадке с Эллен Берстин (Алиса) и Альфредом Люттером (Томми)
Необычайное затишье на съемочной площадке. С тогдашней подругой Сэнди Вайнтрауб, ассоциированным продюсером фильма