Мартлет и Змей
Шрифт:
Чтобы не вести войско через негостеприимный и полный возможных засад лес Утгарта, Сноббери решил обойти его с востока. На второй день марша по Сонному тракту, что вел из Реггера во владения Бремеров, отряды сэра Уильяма общим счетом в три сотни солдат и пять десятков рыцарей подошли наконец к Теалу.
В авангарде войска двигались три всадника. В центре, хмуро вглядываясь в даль, ехал сам граф Реггерский, разодетый, как для турнира. Закован он был в полный пластинчатый доспех, поверх которого была надета красная накидка-сюрко с гербовым щитом на груди; на голове Уильяма Сноббери был шлем с поднятым забралом и желто-алым перьевым плюмажем; со спины на круп коня ниспадал двухцветный плащ. К изукрашенной рубинами перевязи были прикреплены родовой меч графов Реггерских с гардой в виде серебряных роз и кинжал милосердия, походивший на длинное веретено,
По левую руку от сеньора ехал его верный оруженосец Вике с неизменной хитрой улыбкой на губах. Он был в высокой шляпе с длинным пером, залихватски сдвинутой набок. Парень держал длинное копье господина, положив его себе на плечо, точно простую дубинку, у ноги был тяжелый арбалет, в ножнах – короткий меч. Вике облачился в доспехи из проклепанной кожи, на ремне висел легкий шлем-барбют с открытым лицом.
По правую руку от графа ехал его лучший друг Моран Искряк, известный своей любовью поговорить. Он был одет в традиционную алую мантию заклинателя огня, а пола его красно-желтого, как у господина, двухцветного плаща была декоративно изрезана на ленты, соответственно последней столичной моде. На голову маг надел остроконечную алую шляпу с вышитой саламандрой, обвивающей тулью. Моран не боялся новых пугающих вестей о магическом положении в королевстве, поэтому беспечно носил одежды цвета принадлежности к Школе, которая была фактически объявлена вне закона. А быть может, он просто не читал последний «Указ о Волшебстве»?.. [21]
21
Здесь идет речь о новом магическом законе, который запрещал применять магию тем, у кого нет специального патента от Единой Магической Конгрегации – организации, созданной магами Водной Школы и их предводителем Свифтом.
Поля наконец закончились, и стена Теала выросла в двухстах ярдах впереди. Граф поднял руку, закованную в латную перчатку, давая войску знак остановиться. Герольды и трубачи усилили приказ зычными криками и трубами.
– Глядите, милорд! – озадаченный Вике ткнул в сторону башен и стен.
– Это не воины Танкреда, – прищурился граф, разглядывая неизвестный стяг, что держал один из защитников города.
Тут же сэр Уильям принялся перебирать в уме всех известных ему геральдических птиц, но ни одной похожей вспомнить не смог – то форма крыльев не подходила, то… цвет. Подери Бансрот, да не было в королевстве ни одного сеньора или рыцаря, взявшего себе на щит этуптицу с таким вот окрасом!
На серых бастионах Теала, терявшихся в утренней дымке, стояли отнюдь не солдаты в черно-багровой форме со знаменами, изображающими огненного змея. Это были какие-то неведомые чужаки, всем своим видом уж никак не желающие походить на подданных Танкреда Бремера. И вообще граф мог бы поклясться, подобного облачения он не видел ни разу в жизни. Незнакомцы носили длинные пурпурные одежды, напоминавшие мантии, поверх которых были надеты вороненые кольчуги. У некоторых были плащи, сплетенные из черных птичьих перьев. Многие держали в руках щиты цвета пуха чертополоха с изображением смолистого лебединого крыла. С гравированных шлемов рубинами глаз взирали кованые фигуры птиц. В руках у чужаков были сложносоставные луки, а в ножнах – кривые мечи.
– Эээ… Моран, мой ходячий болтливый гербовник, напомни-ка мне, у кого из подданных его величества на гербе красуется черный лебедь? Уж не у Квентина ли Мирсби из Чедоу-хейка? – Граф пришел к выводу, что у его мага память будет получше его собственной.
– У Квентина Мирсби из Чедоу-хейка на щите сойка, а не лебедь. И не черная, а лазурная.
– Треклятые птичники! Неужели
– Это иноземцы из Конкра, милорд, – эльфы, – незамедлительно ответил волшебник. – Не удивляйтесь, но это так. Что пообещал им мятежник Бремер, неизвестно, но при этом очевидно, что уходить они не собираются. Эти… птичникитам стоят с таким видом, будто их отлили из воска. Вы заметили в их руках луки, милорд?!
– Заметил, – сердито прорычал граф. – Но какого Бансрота они забыли в Ронстраде? Чего им в лесу своем не сидится?
– На востоке королевства уже давно ходят слухи, что внутри войска эльфов раскол, – Моран начал пространно излагать то, что маги обсуждали между собой, используя волшебные зеркала, попросту же говоря, сплетни колдовской общины. – Я же вам рассказывал, милорд, но у вас как обычно все мимо ушей. Я слышал, что эльфийский король, или как он там у них зовется… отказался принимать какое бы то ни было участие в нашей войне с нежитью после его спасительного прихода под Восточный Дайкан в памятной битве. А уж тем более встревать в кровавую междоусобицу, поглотившую сейчас весь Ронстрад. Не то Штиль, не то Ахтиан, но кто-то из них заверял, что эльфийский король запретил своим Домам пересекать границы Хоэра-Чернолесья и вступать на земли людей, но все же эльфов видят то здесь, то там, пока преимущественно на востоке, но кто знает, куда заведут их ноги. Где искра, как говорится, там жди пожара…
Моран только сейчас понял, что рассказывает все это самому себе. Утомленный его болтливостью граф в стороне громко отдавал распоряжения капитанам мечников и командиру застрельщиков. Волшебник вздохнул и оскорбленно направил своего коня к сэру Гарвею, Рыцарю Дубового Листа. Этот хмурый воин командовал в походе всеми рыцарями графа.
«Быть может, он окажется интересным собеседником?» – беспечно подумал Моран и с воодушевлением начал приставать с разнообразными рассказами и историями к хмурому рыцарю, что напряженно ожидал начала штурма.
По лестнице на стену взбежал высокий воин в черном плаще. Длинные волосы цвета остывшего пепла выбивались из-под капюшона. На спине и груди у него был герб: черный лебедь в круге луны. В руках он сжимал кривой вороненый меч, по всей длине которого проходила серебристая гравировка в виде рельефных волосков-бородок – оружие, по сути, являлось длинным заточенным металлическим пером, – и черный щит в виде рельефного птичьего крыла.
Воин быстро зашагал по дозорному пути к башне. Лучники на стене, которые, казалось, даже не дышали, при его приближении склоняли головы, будто оживая на миг. Это был их командир, носивший гордое звание старшего стража. Это был Келльне Ивлис Вайе, что значит Одинокий Волк, и его имя часто звучало под сводами Карнин-Вэлла, Замка у озер. Благородного Келльне уважали, ведь он был непревзойденным охотником, как и все его родичи из оставленного им Дома Ночного Волка. Его боялись из-за тех странных звериных привычек и пугающего образа жизни, которые он принес с собой с родной земли. А еще он жестоко пытал по приказанию своего предводителя, что не могло не оставить на нем незримое клеймо палача и душегуба.
В этом походе он был вместе с саэграном приютившего его Дома Черного Лебедя Неллике Остроклювом и входил в совет Певчих Птиц. И именно он сейчас должен был отстоять стены Теала для своего предводителя и его союзника, барона людей Танкреда Бремера.
Эльф уже не обращал внимания на того, кто стоял подле его левого плеча. Фигура в длинном вишневом плаще ни на миг не отставала от стража. Он должен был терпеть еще и надсмотрщика Танкреда.
– Действуем по плану? – уточнил у следовавшего за ним человека эльфийский страж. – Мы должны держать стены в одиночку, чтобы внести смятение в ряды графа Реггерского и заманить его в город. Когда они окажутся на укреплениях, я звоню в набат, и на помощь приходят ваши солдаты. Все верно?
– До последнего словечка, уважаемый дорогой мой эльф, – медоточивым голоском подтвердил агент тайной стражи Бремеров. – И вы, любезный, уж простите, будете стараться все сделать в соответствии с планом. Вы с вашей прекрасной памятью не могли ведь забыть, что в случае удачи Реггер переходит во владение милейшего Неллике?
Эльф не ответил, он шагнул к ограждению стены, вложил меч в ножны, а щит на ремне перебросил за спину. Один из воинов поднес ему красивый составной лук, колчан же, полный черно-оперенных стрел, был всегда за спиной стража.