Мартовские иды
Шрифт:
Мы так медленно шли в потемках по лестнице, что мне хватило времени кое-что отметить, прежде чем мы добрались до второго этажа. Растопыренной пятерней правой руки я нащупывал голую сырую стену; под пальцами левой я ощущал слой пыли на лестничных перилах. С той минуты, как мы проникли в дом, меня не оставляло чувство какого-то неопределенного страха, который нарастал с каждым шагом. Что за отшельника собирались мы напугать в его келье?
Мы очутились на площадке. Перила повернули налево и снова налево. Еще четыре шага - и мы стояли уже на другой, более длинной площадке.
– Куда вы меня привели?
– вскричал я.- В этом доме никто не живет.
– Тише! Терпение!
– прошептал он и повел меня в одну из пустых комнат. Спичка погасла на пороге, и он так же бесшумно зажег новую. Затем остановился спиною ко мне и начал возиться с чем-то, чего я не мог видеть. Но когда он отбросил вторую спичку, на месте ее огонька появился новый источник света и пахнуло керосином. Я шагнул, чтобы глянуть ему через плечо, но он опередил меня, повернулся и поднес мне к лицу крохотную керосиновую лампу.
– Что это?
– я задохнулся от удивления.- Какую мерзкую шутку собираетесь вы сыграть?
_ Уже сыграл,- ответил он с тихим смешком.
– Со мной?
– Боюсь, Кролик, что с вами.
_ Значит, в доме никого нет?
– Только вы да я.
– Стало быть, вы меня за нос водили россказнями про вашего друга на Бонд-стрит, который мог бы ссудить нас деньгами?
– Не совсем. Дэнби и вправду мой приятель.
– Дэнби?
– Хозяин ювелирного магазина, что под нами.
– Что вы хотите сказать?
– прошептал я, задрожав как осенний лист, ибо до меня начал доходить смысл его слов.- Вы намерены взять деньги у ювелира?
– Не то чтобы деньги.
– Что же в таком случае?
– Их эквивалент - и не у него, а в его магазине.
Больше спрашивать было не о чем. Я понял все, кроме собственной тупости. Он раз десять мне намекал, но намеки пропали втуне. И вот я в этой пустой комнате - стою, вылупив на него глаза; а вот стоит он с затененной лампой и смеется надо мною.
– Взломщик!
– задохнулся я.- И кто! Вы!
– Я же вам говорил, что мне приходится изворачиваться.
– Но почему, почему вы мне не сказали, что собираетесь предпринять? Почему не могли мне довериться? Зачем обязательно лгать?
– вопросил я, задетый за живое, несмотря на обуявший меня ужас.
– Я хотел рассказать,- ответил он,- и несколько раз чуть было не рассказал. Может, припомните, как я прощупывал вас на предмет преступления, хотя вы, скорее всего, успели забыть то, что говорили сами? Я не думал тогда, чтобы вы отдавали себе отчет в своих словах, но решил вас испытать. Теперь я убедился, что так оно и было, и нисколько вас не виню. Во всем виноват я сам. Уходите, мой дорогой, сию же минуту; я справлюсь один.
Что бы вы ни сделали, меня вы в любом случае не станете выдавать.
О, его проницательность! Его дьявольская
Если б он стал мне угрожать, принуждать меня или высмеивать, все могло бы - даже тогда - пойти по-другому. Но он предоставил мне свободу бросить его в трудную минуту. Он не стал меня обвинять. Он даже не подумал связывать меня обязательством хранить тайну; он просто на меня положился. Он знал мои слабые и сильные стороны и, как истинный мастер, сыграл на тех и других.
– Погодите,- сказал я.- Это я натолкнул вас на мысль о грабеже или вы в любом случае намеревались его совершить?
– Не в любом,- ответил Раффлс.- Ключ у меня уже давно, это верно, но, выиграв нынче в карты, я решил отказаться от этого дела, ибо, говоря по правде, в одиночку тут не справиться.
– Тогда решено - я с вами.
– Вы серьезно?
– Да - на этот раз.
– Кролик, старина,- прошептал он, поднеся на миг лампу к моему лицу; и вот он уже объяснял мне план действии, а я согласно кивал, словно мы всю жизнь занимались грабежом с ним на пару.
– Магазин я знаю,- говорил он шепотом,- я там кое-что покупал. Второй этаж мне тоже знаком: вот уже месяц, как он сдается, я ходил его посмотреть и, прежде чем вернуть ключ, сделал слепок. Чего я не знаю - как проникнуть со второго этажа на первый; в настоящее время такого хода нет. Можно проделать его отсюда, но я бы предпочел подвал. Погодите, я вам сейчас объясню.
Он опустил лампу на пол, подобрался к заднему окну, отворил его - оно даже не скрипнуло - и, так же осторожно закрыв, вернулся и покачал головой:
– Вся надежда была на то, что под этим окном на первом этаже есть такое же; но в темноте ничего не видно, а светить лампой снаружи слишком опасно. Спускайтесь за мной в подвал - и не забудьте: хотя в доме ни души, нельзя производить и малейшего шума. Вот оно - послушайте!
Раздался звук все тех же размеренных шагов по плитам тротуара, что мы слышали раньше. Раффлс затемнил лампу, и мы снова застыли в молчании, пока шаги не удалились.
– Либо полисмен,- пробормотал он,- либо сторож, которого в складчину нанимают владельцы местных ювелирных магазинов. Сторожа-то нам и нужно бояться: ему за то и платят, чтобы он подмечал, где что не так.
Мы ощупью сползли по лестнице, которая скрипнула, пару раз, несмотря на все предосторожности, забрали в прихожей обувь и спустились еще ниже по узким каменным ступеням. Здесь Раффлс приподнял щиток лампы, надел туфли и предложил мне надеть мои; говорил он несколько громче, чем позволял себе наверху.
Теперь мы находились значительно ниже уровня улицы, в тесном помещении с дверью в каждой стене. Три двери стояли распахнутыми, являя взгляду пустые подвалы; четвертая была закрыта на засов, в ее замке торчал ключ. Через эту дверь мы выбрались на дно заполненного туманом глубокого квадратного колодца и прямо перед собой увидели такую же. Раффлс поднес к ней лампу, загородив спиной свет. Внезапно раздался треск, от которого у меня подскочило сердце; я увидел, что в проеме широко распахнутой двери стоит Раффлс и манит меня фомкой.