Маруся. Книга третья. Конец и начало
Шрифт:
Маруся замерла от восхищения. Страшно было спугнуть такую красоту. Нарушить покой. Покой. Если бы покой можно было собрать в нечто единое, целое и материальное, он, наверное, выглядел бы так. Если бы только у покоя была форма, цвет и запах. А запах был. Похожий на запах воздуха после дождя, но сухой, не влажный, не тяжелый. Он быстро наполнял легкие, вызывая слабость. Маруся почувствовала, как тело стало таять, он стало мягким, вязким и тягучим, как сироп, постепенно растворяясь, насыщаясь кислородом, теряя всякую материальность. В голове рисовались образы чего-то сладкого — ягодный мусс, состоящий из миллиарда пузырьков, суфле, подушечки зефира, легкая
Легкое головокружение и сдавливание в груди. Хочется сделать глубокий вдох. Очень глубокий. Маруся расправила легкие, наполняя их до краев и выше. Ступни оторвались от пола и тело очень медленно стало подниматься, постепенно опрокидываясь на спину. Невозможное, неземное удовольствие. Вся боль исчезла вместе с самим ощущением тела как такового. Мысли, страхи, волнение — все растворилось. Маруся почувствовала, как волосы рассыпаются и струятся, обвеваемые легкими незримыми потоками… Еще чуть-чуть и вот уже она лежит рядом с мамой. Если протянуть руку, можно прикоснуться к ее руке. Маруся попыталась сделать легкое движение кистью. Тело качнулось. Маруся ощутила что-то круглое и гладкое, невидимый, но явственно ощутимый и источающий тепло гироскоп, маленькое солнце под солнечным сплетением. Откуда он взялся?
Стало понятно, что именно он держит Марусю, обеспечивая равновесие внутри невесомости. Чудо.
Маруся осторожно повернула голову и посмотрела на маму. Мама ровно и глубоко дышала. Ее голова была слегка откинута назад, подбородок приподнят. Почти белая кожа. Бледные приоткрытые губы. Длинные ресницы, темные у основания и выгоревшие на кончиках. Маруся так увлеклась изучением ее лица, что не заметила, как уснула.
Когда она проснулась, мама все также лежала перед ней, но ее лицо было обращено в сторону Маруси, а глаза открыты. Наверное, в другой ситуации Маруся испытала бы от этого какие-то острые эмоции, но здесь никаких эмоций не было. Было только умиротворение. Мама улыбнулась и Маруся улыбнулась ей в ответ.
«Как ты?» – услышала Маруся мамин голос.
Голос прозвучал в голове, при этом губы мамы остались неподвижными.
«Попробуй ответить».
Маруся напрягла голосовые связки.
«Нет. Так же».
Так же? Как так же? Что это? Телепатия?
«Нет», – мама улыбнулась еще шире.
Маруся растерялась. Она догадалась о ее мыслях или смогла услышать?
«Я слышу», – ответила мама.
– Как это получается? – уже вслух спросила Маруся и почувствовала, как ее тело качнулось от произнесенных слов, как если бы она сделала резкое движение, лежа на воде.
«Не шуми. Упадешь».
«Ты читаешь мои мысли?»
«Нет. Мы просто разговариваем».
«Разговариваем мысленно?»
«Это не мысли. Есть вещи, которые ты проговариваешь, не произнося вслух. Не слыша звука собственного голоса, ты, тем не менее, можешь слышать эти слова внутри головы. Понимаешь?»
«Да».
«И таким образом мы можем общаться. Твое сознание как океан. Есть то, что на поверхности. Это видно тебе и другим, кто захочет увидеть. Есть более глубокий слой, состоящий из разных подводных течений. На одном уровне идет мыслительный процесс, отвечающий за то, что на поверхности. Он формирует и формулирует твое потоковое сознание. Внутренний диалог. Другой, более глубокий слой, анализирует все то, что происходит
Маруся попыталась представить это все в воображении.
«Мы можем общаться на самом поверхностном уровне. Я слышу, что ты проговариваешь, но не слышу, о чем ты думаешь. Это нам не дано».
«Мы умеем это, потому что полукровки?»
«Да».
«А они что умеют?»
«Они умеют нырять глубже».
«До самого дна?»
«До дна не доплывет никто».
«Что это за место?»
«Наша база».
«А эта комната?»
«Комната отдыха».
«Мы можем выйти и поговорить?»
«Говори здесь».
Маруся поймала себя на том, что боится разговаривать. Боится проболтаться и выбросить на поверхность мысли, которые она не хотела бы озвучивать. Свои подозрения, страхи.
«Не бойся».
«Ты ведь все слышишь!»
«Спрашивай. Чем больше ты думаешь об этом, тем больше информации выплескивается на поверхность. Лучше формулируй вопросы».
«Я не хочу здесь разговаривать».
«Ну хорошо».
Ева слегка приподняла вытянутые руки. Ее тело качнулось, опрокинув голову назад. Тогда она стала плавно опускать руки, сгибая их в локтях и в то же время вытягивая и опуская вниз ноги. Тело поплыло, разворачиваясь в нужном направлении.
«Повторяй за мной. Только очень медленно».
Маруся послушно приподняла руки, но, видимо, сделала это более резко, чем нужно, и чуть не перекувыркнулась.
«Тихо! Замри! Не делай никаких лишних движений».
Теперь маму даже не было видно. Если Маруся правильно представляла себе свое положение в пространстве, то по отношению к полу она находилась вниз головой.
Ева неожиданно появилась рядом, положила одну руку на живот Марусе, а другую подставила под спину. Так держат малышей, которые учатся плавать… Марусю накрыло волной любви и нежности. Неожиданно. Только что был страх, но он сменился прямо противоположным чувством. От маминых рук становилось спокойно и уверенно. Они осторожно разворачивали ее неуклюжее тело, корректируя его и направляя.
«Теперь медленно… медленно, слышишь? Опускай ноги».
Маруся стала опускать ноги и, все еще придерживаемая мамой, наконец-то встала.
«Вот и умничка».
«Почему тебя раньше не было рядом?» – не удержалась от вопроса Маруся.
Ева опустила глаза и отвернулась к стене. Белый свет начал меркнуть и комната постепенно превратилась в совершенно обычное пустое помещение. Маруся даже увидела выход в коридор, не закрытый никакой дверью. В тело вернулось ощущение непривычной, после невесомости тяжести.
– Может немного подташнивать, – сказала Ева.
– Да, чувствую…
– Пройдет через десять минут.
– Все болит, – пожаловалась Маруся.
– Я заметила. Что с тобой случилось?
– Упала, – ответила Маруся и стала следить за реакцией мамы. Она до сих пор может слышать, что у нее в голове или это было возможно только в комнате отдыха?
– Тебя никто не бил?
Маруся вздохнула с облегчением. Либо мама мастерски притворялась, либо действительно не умела читать мысли.
– Никто не бил. Просто неудачно приземлилась.