Маша без медведя
Шрифт:
Мы долго болтали и убрели в самый дальний угол сада, когда раздался звон небольшого колокола.
— Это сигнал на конец прогулки! — Маруся с довольно умеренной поспешностью развернулась в сторону раздевалки. — Пошли, а то на урок опоздаем. Музыкантша у нас принципиальная, не успеем до звонка — может заставить весь урок стоять.
13. ПРОДОЛЖАЮ ОСМАТРИВАТЬСЯ
ПЕРВЫЕ УРОКИ
В помещение раздевалки мы вошли в числе последних.
—
В музыкальный кабинет мы поднялись, когда все остальные уже сидели.
Носатая Далила фыркнула:
— Одна замороженная нашла другую!
— Воспитанница Алефьева, вы получаете замечание! — строго обрезала её саркастические потуги идущая следом за нами классная. — Барышни, прошу занять места.
Мы с Марусей сели на два крайних пустых стула из пятнадцати, составленных дугой напротив рояля, а я с досадой подумала, что язва Далила нарывается, и хорошо бы ей найти другой объект для своего внимания. Вот, например…
Пока я сосредотачивалась для узконаправленного магического луча, дверь распахнулась, и в кабинет, прижимая к себе кипу нот, стремительно вошла высокая сухощавая дама в фиолетовом учительском платье. Все немедленно встали.
Музыкантша вывалила ноты на крышку фортепиано и обернулась к нам, прямая, как швабра:
— Добрый день, добрый день! Присаживайтесь, прошу. Приветствую и новую воспитанницу. Вас зовут Мария?
— Да, верно, — ответила я.
— Очень приятно. Меня называйте Лидия Сергеевна или госпожа Тропинина.
— Взаимно приятно, Лидия Сергеевна.
— Играете на каком-либо инструменте?
— К сожалению, ничего об этом не помню.
— М-хм… Можете что-нибудь спеть?
— Могу. Есть несколько песен, которые любил мой отец. Только… — я вдруг усомнилась, насколько это будет уместно.
— В чём дело?
— Они все на другом языке.
Тут на меня с любопытством вытаращились все.
— На каком языке?
На секунду я задумалась: ст о ит ли озвучивать настоящие названия? Хотя, много врать — заврёшься.
— На гертнийском.
— Никогда не слышала о таком.
Я пожала плечами:
— В мире множество разных народов, и о большинстве мы никогда не слышали.
— Действительно. А о чём она, вы можете рассказать?
Я подумала, что если переведу, как остатки экипажа со сбитого воздушного корабля принимают неравный бой в скалах, отбивают все атаки, а потом идут домой по выжженной пустыне, это будет как-то не очень, и просто ответила:
— Нет.
Учительница переглянулась с классной дамой:
— Что ж, давайте послушаем песню на неизвестном нам языке. В конце концов, мы ведь хотим оценить музыкальные способности, правильно? Мария, пройдите сюда, к инструменту.
Я остановилась рядом с роялем и собралась с духом. Ну, что ж, петь так петь. Как большинство военных гертнийских песен, эта смахивала на марш, но я постаралась спеть мелодично, как смогла.
После первого куплета Лидия Сергеевна помахала пальчиками:
— Так-так, погодите… Немного странный строй, напоминает пентатонику…
Я молчала и ждала, потому что понятия не имела, что такое пентатоника.
— Ну-ка, ну-ка, — музыкантша заиграла, вполне чётко попадая в мелодию. — Так?
— Да, очень похоже.
— Отлично. Теперь у меня вопрос. Мария, вы можете петь погромче?
— Насколько громче?
— Максимально.
Не то что бы я обладала мощным природным голосом, но есть ведь такая штука как магическое усиление. Если уж нужно громче. Однако, максимально? В помещении? Я представила себе вылетающие из окон стёкла и кровь, текущую у присутствующих из носов и ушей…
— А можно послушать, как это должно звучать? Максимально?
Лидия Сергеевна снова посмотрела на классную, получила от неё некий неведомый сигнал, слегка кивнула:
— Хорошо. Анечка, пройдите к инструменту.
Круглолицая, довольно рослая и дородная Анечка встала рядом со мной, перекинув толстую (натурально, чуть не с руку толщиной!) косу с груди за спину.
— «Не для меня», — кивнула Лидия Сергеевна, — один куплет.
Анечка кивнула и прикрыла глаза. Пошло вступление, и в какой-то момент Анечка набрала воздуха, разом увеличившись так, словно вот-вот взлетит. Или мне так показалось?
— Н-Н-НЕ-Е-Е-Е ДЛЯ МЕНЯ-А-А-А… — наполнившая воздух вибрация ударила так внезапно, что я едва успела сунуть руку в карман, где лежал мой заветный накопитель,
— ПРИДЁ-О-ОТ ВЕ-ЕСНА-А-А-А…
Вместе с тем я почувствовала, что волосы у меня опять словно электризуются, по рукам и ногам побежали мурашки. Эта Аня каким-то образом трансформировала и сбрасывала концентрат сырой энергии! И стёкла в окнах немного-таки дрожали.
—…НЕ ДЛЯ МЕНЯ ДОН РАЗОЛЬЁ-ОТСЯ, — Анечка широко повела рукой, накрывая волной энергии зал, —
И СЕРДЦЕ ДЕВИЧЬЕ ЗАБЬЁ-ОТСЯ С ВОСТО-ОРГОМ ЧУВСТВ НЕ ДЛЯ МЕНЯ-А-А…
А ведь она могла бы с лёгкостью кровь из носов вышибать, если бы захотела!
Аня замолчала и слегка кивнула головой. Я постаралась незаметно вынуть руку из кармана.
— Спасибо, — любезно улыбнулась Анечке музыкантша, — садитесь.
И выжидающе уставилась на меня.
— Так максимально я могу, — честно сказала я, и Лидия Сергеевна вытаращила глаза:
— Что ж, прошу.
Она заиграла вступление громче. Я запела. И всё-таки маленько перестаралась. В том месте, где Баграр всегда кричал: «Раненых в центр! Сомкнуть щиты!» — (имея в виду магические энергетические щиты, конечно же) — тонкий стакан, стоявший на рояле, сделал лёгкое «чпок» и треснул.