Маша и Медведь 3
Шрифт:
Время замедлилось. В висках гулко стучала кровь. Я видела раскрытые в криках рты, медленно летящие капли, отчаянные Катины глаза. Водяная рука перехватила её поудобнее и втянулась в утекающую назад стену. Но никто кроме меня не смотрел назад. Взгляды всех были устремлены вперёд, мне за спину. И в каждом — отчаянное усилие и ощущение неотвратимости. Я обернулась, чтобы увидеть изрезанную морем скалу в трёх метрах от борта.
Последняя мысль была: «Это всё». Больше я ничего подумать не успела.
КАТЯ И ЛИСА
Кате было страшно.
Но вторым зрением, внутренним, позволяющим видеть для прочих людей незримое, она видела, что перед ней находится женщина — молодая на вид, но очень, очень старая. Была она обыкновенного для здешних островов обличья — преизрядно смуглая, черноволосая, с непривычно выступающими скулами, острым подбородком и крупными, какими-то круглыми зубами.
Катя подняла глаза и натолкнулась на высокомерный и презрительный взгляд. Глаза этой ведьмы блестели лихорадочным сумасшедшим блеском. И ещё в нём было что-то такое… словно сварливая бабка пришла мясо на рынок выбирать, и всё ей не нравится.
Удивительно, но второй образ тоже воспринимался как истинный! Так не бывает под мороком. Значит… обе картинки правильные? Эта тётка — и женщина, и лиса? Катя непрерывно видела их обеих, и от того, как человеческая часть повторяла за лисьей все движения и жесты, становилось дурно.
— И это вот такие маги осмелились противостоять мне? — произнесла лиса, обходя её вокруг.
Странно было, что женщина во внутреннем плане тоже передвигалась на четвереньках, неприятно выворачивая наружу локти. Выглядело это… противоестественно, и от того отвратительно и страшно.
Язык звучал незнакомо. Хорошо, что дядя Баграр ей тоже заодно с другими «говорящий» модуль поставил, иначе… Было бы иначе лучше или хуже, Катя не успела додумать.
Лиса остановилась прямо напротив и припала к песку, заглядывая ей в глаза:
— А я ведь тебя съем… Детские сердца несут в себе столько жизненной силы… Почти как маги, — она облизнулась. — Но не сегодня, нет-нет! Надо подожда-а-а-ат-т-т-с-с-сь, пока луна не войдёт в полную силу. На третью ночь луна наполнится до краёв. Вот тогда… тогда настанет время!!!
Лиса засмеялась, скалясь одновременно двумя безумными улыбками.
Невыносимо… Катя зажмурилась.
Её бы, наверное, вырвало от страха, если бы океан только что тщательно не прополоскал ей желудок. Поэтому организму осталось только холодеть и сжиматься от ужаса. Катя вспомнила, что других людей от страха иногда трясло. В книжках даже писали: зубы стучат и всё прочее. А её вот не трясло. Только руки стали холодные-прихолодные. И Ноги. Посинели даже. А тапочки в воде потерялись. Надо было туфли обуть, они-то с ремешками, так запросто с ноги не скинешь… Эти мысли неожиданно её успокоили — не то что бы совсем, но настолько, чтобы перестать синеть.
За ней придут. Обязательно придут!
— Что, маленькая дурочка, надеешься, что твои приятели примчатся тебя спасать? — лиса села напротив и облизнулась. — Откровенно говоря, я тоже на это надеюсь! Тогда я смогу съесть их всех, и сила моя станет почти прежней!.. Эй, кто там! Отнесите её к остальным!
Катя даже сперва не поняла, что последние слова сказаны не ей. Но тут из-за кустов появился мужик, похожий на тех пиратов, что грабили французское судно — какой-то весь неопрятный, в обтрёпанных штанах и засаленной рубахе, воняющей кислым потом. Он обхватил Катю за пояс, словно рулон ткани, и потащил вглубь берега.
За густо разросшимися пучками непривычно гигантских и широких листьев, названий которых она не знала, показалась пещера. Охраняли её четверо таких же грязных пиратов с автоматами.
— Что — ещё? — спросил один.
— Да, — носильщик поставил Катю на ноги у входа в пещеру и грубо толкнул внутрь. — Мясо на обед.
Оба неприятно засмеялись.
— Из-за дружков этой маленькой мерзавки, — сказал вдруг третий, — нам в этот раз не досталось женщин. Может, госпожа отдаст нам тех, что постарше?
Лица остальных охранников разом сделались испуганными, а того, кто притащил её — злым:
— Я что-то не пойму: ты недоволен тем, что делает госпожа? Можешь пойти и сказать ей об этом.
— Нет-нет, что ты! — испуганно забормотал парень. — Я очень доволен и очень благодарен госпоже за все её милости!
— То-то! — злой сплюнул и ушёл. А остальные некоторое время молчали. Потом один из них сказал:
— Ты совсем безмозглый, что ли? Приятнее повеситься на собственных кишках, чем вызвать гнев госпожи.
— И быстрее, — совсем тихо добавил ещё один.
Катя потихоньку отступила вглубь пещеры. Внутреннее пространство оказалось не таким маленьким, как ей показалось с самого начала. Широкий естественный коридор сворачивал влево, огибал массивный выступ и приводил в большой округлый зал, сужающийся кверху, словно перевёрнутое ведро. Там, где у ведра полагалось быть донышку, красовалась огромная дыра в небо, закрытая мощной решёткой из жердин, перевязанных кожаными ремнями. А внизу, прижимаясь в стенкам, прямо на белом песке, покрывающем весь пол пещеры, сидели дети — не меньше двух десятков, мальчишки и девчонки. Катя подумала, что если бы они не были такими испуганными и грязными, можно было бы сказать, что их собрали, чтоб сфотографировать для какого-нибудь нарядного журнала. Ну, из специальных, где приглашают покупать всякое, и все люди там обычно такие хорошенькие…
Она подошла к стенке и села прямо на песок. Большинство из собратьев по несчастью были растерянны и подавлены, но некоторые таращились на неё — кто с интересом, кто с подозрением.
— Тебя тоже украли, чтобы съесть? — спросил совсем маленький, чуть не вдвое ниже её ростом, черноглазый мальчишка.
Катя кивнула. Он потянулся в её сторону и зашептал:
— Можно, я сяду рядом? Мне страшно, а со мной никто не разговаривает.
— Садись, — прошептала в ответ Катя (кто знает, как эти неприятные охранники отреагируют на громкие слова?) и похлопала по песку. — Они просто боятся, и поэтому им трудно говорить.