Маша и Медведь

Адлер Оле

Не знаю. И как?

Что как?

Как секс? Понравился?

Если скажу, что да, будет обидно.

Не факт. Так понравился?

Не очень.

Ммм обидно.

Ты серьезно?

Я не знаю. А ты?

Алис Миша потер глаза пальцами, О чем мы разговариваем?

О том, что ты мне, похоже, изменил.

Я этого не чувствую.

Чего?

Что изменил тебе.

Ммм, это хорошо.

Почему?

Потому что я тоже этого не чувствую. Добавки хочешь?

Не дождавшись ответа, Алиса встала, чтобы пойти к плите. Мишка поймал ее за руку, притянул к себе.

Усадить на колени показалось неуместным, поэтому он просто уткнулся лицом ей в живот, обнимая за ноги. Ее рука легла на его голову, ласково гладя короткие жесткие волосы.

Не убивайся, проговорила Алиса.

Мишка задрал голову, посмотрел на нее. Она погладила его по щеке.

Не буду, пообещал он.

Алиса сделала шаг назад, тряхнула головой.

Пойду спать, ладно? проговорила она, Что-то устала совсем. А ты все-таки поешь еще.

Хорошо, отозвался Мишка.

Некоторое время он сидел один на кухне, потом встал, чтобы положить себе еще кусок мяса. Краем глаза увидел, как Алиса застилает постель в комнате Глеба. Это не выглядело, как показательное выступление или обиженная поза. Ее место было там. Всегда. Мише понадобилось слишком много времени, чтобы это понять, принять и смириться.

Выпускной Маши

С ума сойти, пробормотала я себе под нос.

Стоило на минуту отойти, а Крис уже в малине. Рядом с ней сидел Симонов, крутил пачку сигарет, но не спешил закуривать. А напротив стоял Геллер. Он что-то красочно рассказывал, бурно жестикулируя. Кристина смотрела на него, задрав голову и открыв рот. При этому она умудрялась улыбаться, отчего выглядела, как душевнобольная.

Я закатила глаза, но попыталась спасти вечер.

Это мое место, сварливо заявила, уперев руки в бока.

Симонов тут же вскочил.

Прости, пожалуйста.

Бог простит, буркнула я.

Прежде, чем вернуть зад на законное место, я своровала у Мишки из пачки сигарету, сунула в рот, уселась.

Симонов слегка ошалел от такой прыти и наглости. Геллер сморщился. Кристина настороженно сощурилась.

Будешь стоять? не дала я очнуться Симонову, Батальоны просят огня, ну!

Он достал зажигалку, дал прикурить. Геллера прорвало.

Курить вредно. Тебе еще детей рожать, назидательно проговорил блондин.

Не от тебя же расслабься.

Маш, одернула меня подруга, Чего завелась?

Я не успела ответить, потому что Геллер продолжил лекцию.

Кстати пассивное курение не менее опасно. Ты понимаешь, что травишь не только себя, но и нас?

Ой Твой дружок курит. Это его сигарета, парировала я.

Он воспитан чуть лучше и всегда отходит в сторону, не уступал Глеб.

На этом месте я решила обидеться.

Ну и счастливо оставаться.

Встала с лавки и побрела глубже в парк. Кристина и не подумала меня остановить. Собственно, это не удивило. Подруга никогда не упускала случай зацепить годного мужика, а Геллер считался более чем приличным. У нас даже договоренность была мужики святое. Если у кого-то наклёвывалось, вторая без претензий отстранялась. Почти всегда глотать претензии приходилось мне.

Озираясь по сторонам, я выбирала себе попутчиков на танцы. Хотелось продолжения вечера, благо родители

разрешили. Но прямо сейчас собиралась сесть и докурить. Одна. Выходка Геллера и молчаливая поза Кристины все же вздернули нервы.

Но моим планам не суждено было сбыться.

Стой, подожди, услышала я за спиной голос Симонова.

Даже не думала слушаться. Как и собиралась, дошла до лавки у старого фонтана, присела, затянулась. Он как раз догнал.

Ну вы, леди, и звезда.

Вы мне льстите, сэр, фыркнула я в ответ.

Не обижайся на Глебыча, сразу начал Миша оправдывать друга.

Ему от моих обид не тепло, не холодно.

Это да, подтвердил Симонов, Странно, что подружка за тебя не заступилась.

Это не в ее правилах.

Занятно. Вообще, курить действительно плохо. Особенно девушке.

Эй, это твоя сигарета, умник! возмутилась Маша.

Мишка уселся рядом, усмехнулся, как бы признавая свой промах. Его улыбка и взгляд были такими теплыми, добрыми, даже ласковыми, что я растеряла все свои шипы.

Знаешь, я ведь не особенно курящий человек, призналась рассеянно, крутнув в пальцах сигарету.

Миша забрал ее, затянулся разок, затушил и выбросил в урну.

Если честно, я тоже, ответил он откровенностью на откровенность, У вас выпускной сегодня, да?

Угу.

Меня Миша зовут.

Я опять закатила глаза. Решила не устраивать цирк.

Знаю, честно призналась я, Мы же в одной школе. Только я на год младше. И Глеба твоего знаю. У нас дачи в одном поселке.

Хм, забавно. Ты Маша, да?

Ага.

Нет, я видел тебя вроде в школе, но

Но как-то не замечал, да? Не парься, это нормально, я опять начала заводиться, Вообще, ты чего пришел?

Ну а чего мне там с ними сидеть? Я сто раз видел Геллеровский брачный танец.

Я не сдержалась, рассмеялась.

Да и вообще

Что вообще?

Эээ, Миша не мог подобрать слова, поэтому начал светскую беседу, А ты в каком классе? В «а»?

Вот еще. Как и ты математический «б».

Симонов скорчил уважительную физиономию, и я снова засмеялась. Не помню, о чем мы болтали. Просто говорили и говорили. Искали общих знакомых, сравнивали учителей, даже выпускные. С ним оказалось так легко и весело. Он постоянно отпускал шуточки. Не сальные мерзости, которые обычно считались среди парней юмором, а действительно забавные замечания. Мог посмеяться над собой легко. Но, похоже, предпочитал издеваться над своим другом Геллером. Меня это, разумеется, подкупило. Предвзятое мнение о Мише менялось с каждой проведенной рядом с ним минутой. Он был милым. Действительно милым. И, кажется, хорошим. Действительно хорошим парнем.

Все шло прекрасно, пока я не решила, что нужно встать, размять ноги. Встать сразу не смогла. Не потому что выпила. Пиво почти выветрилось из мозгов. Я прилипла. Просто приклеилась к чугунному подлокотнику лавки.

О, боже, я-таки отодралась, вскочила.

Мои светлые брюки украшало несколько черных пятен. Ну кто выдумал красить чугунные основания перед выпускным. И даже табличек не повесили. Гады! В пору было завыть, что я и сделала.

Испачкалась что ли? спросил Симонов, пристально изучая мои ноги.