Машина предсказаний
Шрифт:
Когда она убедилась, что на острие шипа только грязь, ее руки безвольно упали на колени.
Когда епископ чуть наклонился, символы, казалось, на нем слегка перемешались.
– Что не так?
Терновая Дева исторгла из глубины глотки несколько коротких звуков.
– Джит говорит, что у нас есть плоть женщины, – сказала фамильяр, парящая рядом с Девой. И с некоторым смущением закончила перевод: – Но нет плоти мужчины.
Епископ резко выпрямился, отчего все семеро фамильяров подались назад.
Одна из них оказалась недостаточно
Он схватил ее за горло и притянул к себе. Это походило на порыв, вызванный переживаниями. Фамильяр кричала и извивалась, как пойманная змея, но не могла вырваться. Было ясно, что епископом владеет слепая ярость. Фамильяр вцепилась в татуированные руки, сжимавшие ее горло, но это нисколько не помогало.
– Передайте своей хозяйке, что я недоволен, – сказал он, обращаясь к остальным.
Несколько из них тотчас же наклонились и заговорили с Терновой Девой на ее странном языке.
Когда епископ подтянул фамильяра, зажатую в кулаке, к своему лицу и посмотрел ей в глаза, она испустила истошный вопль, полный мучительной боли.
– Так отправляйся же обратно в могилу, – процедил он сквозь сжатые зубы.
Хенрик оцепенело увидел, как та начала утрачивать свойственное фамильярам голубоватое сияние. Из-под ее капюшона потянулся дымок. Тварь корчилась и съеживалась, словно из нее высасывали соки. Кожа на ее иссыхающих руках темнела и обтягивала кости и костяшки пальцев, пока руки не стали походить на руки скелета. Плоть на лице вскипела пузырями и выгорела в темную кожистую маску. Почерневшая кожа истлевала, все туже обтягивая череп. Глаза провалились в глазницы. Челюсть отвисла, а губы иссохли, обнажив острые зубы.
Епископ Арк отбросил иссохшие останки в сторону.
Кипя от гнева, он зашагал обратно туда, откуда пришел. Свечи вокруг него тускнели, словно он нес с собой завесу тьмы. От него исходил рык ярости и разочарования.
Вдруг он остановился и развернулся. Посмотрел на Терновую Деву и двинулся обратно к ней. Свечи позади него вновь разгорались, когда он удалялся от них.
– Но плоть женщины у тебя есть? – спросил он Джит.
Уставившись на него темными глазами, она кивнула и забрала чашу у дрожащей фамильяра, парившей возле нее. Затем чуть приподняла сосуд, словно показывая ему.
Он погладил свою впалую щеку костяшкой указательного пальца и ледяным тоном сказал:
– Планы меняются.
Глава 55
Пока Терновая Дева следовала к темному проему на дальней стороне помещения, ее фамильяры понеслись по залу, поспешно вынимая небольшие чаши из гнезд, устроенных в плетеных стенах, или выхватывая более крупные из выстроенных вдоль стены рядов на полу. Глаза людей, вплетенных в стены, – тех, кто был все еще жив, – выражали безутешное страдание.
Хенрику хотелось помочь им, но это было не в его силах. Он не мог помочь даже себе.
Двигаясь к темному проему в дальней части помещения, Джит, держа в руках чашу с грязно-бурой водой и тем, что извлекла из-под ногтей Хенрика, аккуратно помешивала ее содержимое. Пока она шла, бурая вода время от времени выплескивалась из чаши. Крышка отчасти мешала воде расплескиваться, но не предотвращала это полностью. Хенрик заметил больших коричневых жуков, появлявшихся из сплетения прутьев и ветвей и бросавшихся на капли жидкости, которые, скатываясь по стенкам чаши, падали на пол.
Епископ Арк пристально следил кроваво-красными глазами за деятельностью фамильяров, которые носились по залу, выискивая подходящие емкости среди сотен нагроможденных по всем углам и вдоль стен. Из-за темных символов, покрывающих тело епископа, его и без того очевидная ярость выглядела еще более опасной. Шесть оставшихся фамильяров старались избегать его пристального взгляда, пока искали необходимое и вытаскивали нужное из стен или лихорадочно отбирали из стоящего на полу.
Каждая из фамильяров набрала охапку чаш – столько, сколько могла с трудом удержать в руках. Однорукая взяла меньше, чем остальные, но тоже постаралась по возможности помочь. Собрав все необходимое, они поспешили со своей ношей вдогонку своей удаляющейся госпоже.
Джит, в свою очередь, взяв посох, прислоненный к стене, а в другой руке неся чашу, оглянулась на Хенрика и подала ряд коротких команд на своем странном визжаще-щелкающем языке. Однорукая фамильяр закружилась рядом с ним, подталкивая его в сторону Терновой Девы и остальных фамильяров.
– Джит велит тебе идти с нами, поторапливайся. – Она украдкой оглянулась на епископа, затем наклонилась ближе. – Когда все закончится, – сказала она со злобным наслаждением, – я высосу из тебя всю кровь, а то, что останется, скормлю тараканам.
Хенрик застыл, парализованный ужасом. С легким хихиканьем она подтолкнула его, заставляя сдвинуться с места.
С трудом передвигая ноги и спотыкаясь, он подумал о том, как же тоскует по матери. Он очень хотел вернуться к ней, в их палатку, где они торговали бусами. Но больше всего ему хотелось, чтобы она вообще никогда не приводила его к Терновой Деве.
С тех самых пор как он осознал, что его загоняют на Тропу Карга и что Терновая Дева снова заполучит его, Хенрик боялся, что на сей раз ему вряд ли удастся уйти от нее.
Епископ пристроился в конце процессии, следовавшей за Терновой Девой по темному коридору, где по краям с потолка свисали сотни полосок кожи с невероятным разнообразием привязанных к ним маленьких мертвых животных, пустых черепашьих панцирей, черепов каких-то небольших тварей с острыми маленькими зубами, висящих в несколько рядов. В выступающих участках стен Хенрик видел глаза людей, наблюдавших за ними, пока они проходили мимо. Встречаясь со взглядом епископа Арка, все они поспешно отводили глаза. Ни один из заточенных в стенах не издал даже едва уловимого писка. Хенрику казалось, что, будь он заточен в стену, ему было бы трудно во всю глотку не взывать о помощи.