Машина пространства
Шрифт:
— Это все портреты одного и того же человека? — спросил я, уловив несомненную общность лиц.
— Вот именно, — подтвердил сэр Уильям. — На портретах мой двоюродный брат. По счастью, он позировал фотографу через равные промежутки времени. Теперь скажите мне, Тернбулл, не замечаете ли вы в этих портретах чего-то особенного? Нет, конечно. Каким чудом могли бы вы отгадать мои мысли? Это семь портретов — семь срезов четвертого измерения!
Я недоуменно нахмурился. Амелия пришла мне на помощь:
— Сэр Уильям, ваша концепция, вероятно, внове для мистера Тернбулла.
— Она не сложнее, чем концепция летательных
— Вы имеете в виду… — робко вымолвил я.
— Пространство и время! Вы угадали, Тернбулл! Время, величайшую из загадок…
Я вновь повернулся к Амелии в надежде, что она не откажется мне помочь, и встретил ее пристальный, изучающий взгляд. На ее губах обозначилась улыбка, и тут я понял, что она-то выслушивает соображения сэра Уильяма на этот счет отнюдь не в первый раз.
— Эти портреты, Тернбулл, представляют собой двумерные изображения трехмерного индивидуума. Они воспроизводят его рост, ширину его плеч, они могут даже передать намеком глубину объекта… но сами они навсегда останутся плоскими, двумерными кусочками бумаги. Тем более не в состоянии они воссоздать тот факт, что объект всю свою жизнь путешествует во времени. И все же, вместе взятые, они служат мостиком в четвертое измерение…
Он мерил комнату шагами и, выхватив у меня фотографии, в возбуждении размахивал ими. Затем пересек комнату еще раз и расставил портреты на камине, один подле другого.
— Пространство и время неразделимы. Я пересек комнату и, следовательно, переместился в пространстве на несколько ярдов. И вместе с тем я передвинулся во времени на несколько секунд. Вам ясно, что я хочу сказать?
— Что одно движение как бы дополняет другое? — предположил я не слишком уверенно.
— Именно! И я сейчас работаю над тем, чтобы разделить эти два вида движения — чтобы дать нам способ путешествовать в пространстве обособленно от времени и путешествовать во времени обособленно от пространства. Позвольте я покажу вам, чего достиг…
С этими словами он круто повернулся на каблуках и стремительно вышел из комнаты. Громко хлопнула дверь.
Я был совершенно сбит с толку и только таращил глаза на Амелию, покачивая головой.
— Мне бы следовало знать, — сказала она, — что сэр Уильям разволнуется не на шутку. Поверьте, Эдуард, он не всегда такой. Но когда он проводит в лаборатории весь день, погруженный в работу, то вечером частенько бывает очень возбужден.
— Куда он делся? — спросил я. — Нам не надо пойти за ним?
— Он отправился обратно в лабораторию. По-моему, он собирается показать вам что-то, над чем трудился сегодня.
Она оказалась права: дверь снова распахнулась, и сэр Уильям вернулся к нам. В руках он бережно нес небольшую деревянную коробку и поискал глазами, куда бы ее поставить.
— Помогите мне передвинуть стол, — попросила меня Амелия.
Вдвоем мы отставили чайный столик в сторонку и выдвинули на его место другой. Сэр Уильям водрузил свою коробку в центре стола и опустился в кресло. Возбужденное состояние хозяина улеглось так же быстро, как и возникло.
— Прошу вас внимательно осмотреть эту модель, — сказал он, — но не трогать руками. Она очень хрупка.
Он откинул крышку. Изнутри коробка была выстлана мягкой, похожей на бархат тканью; на этом ложе покоился малюсенький механизм, который я по первому впечатлению принял за часовой. Сэр Уильям осторожно извлек механизм из футляра и положил на стол.
Я наклонился и стал пристально разглядывать хитроумный приборчик. И сразу же, невольно вздрогнув от неожиданности, понял, что значительная часть его сделана из того диковинного, напоминающего хрусталь вещества, которое я уже дважды видел сегодня. Сходство с часами, как я теперь разобрался, было обманчивым — на эту мысль наводила точность, с какой крошечные детальки были пригнаны одна к другой, да и материалы, из которых их изготовили. Перечислить эти материалы я не сумел бы при всем желании: тут были никелевые стерженьки, какие-то загогулинки из полированной меди, шестеренки из блестящего хрома, а может, из серебра. Часть деталей была выточена из чего-то белого, возможно, из слоновой кости, а основание прибора сделано из твердого, видимо, эбенового дерева. Впрочем, затрудняюсь описывать в подробностях то, что открылось моему взору; под каким углом ни взгляни, повсюду были вкрапления таинственного вещества — не то хрусталя, не то кварца, — ускользающего от глаз, искрящегося сотнями микроскопических граней.
Я поднялся и слегка отступил назад. На отдалении модель вновь приобрела сходство с часовым механизмом, хотя и несколько необычным.
— Красивая вещица, — прошептал я.
Амелия тоже не отводила взгляда от приборчика.
— Вы, молодой человек, одним из первых в мире видите перед собой изобретение, которое даст нам власть над четвертым измерением.
— И этот прибор в самом деле работает? — не удержался я от вопроса.
— Безусловно. Он успешно прошел испытания. Он может путешествовать во времени — как в прошлое, так и в будущее, по моему выбору.
— А вы не могли бы продемонстрировать его в действии, сэр Уильям? — вставила Амелия.
Вместо ответа ученый вдруг откинулся в кресле и с задумчивым выражением лица уставился на свою удивительную модель. Так он сидел, пожалуй, минут пять, не обращая на нас с Амелией никакого внимания, словно нас и не существовало. Лишь однажды он резко наклонился вперед, чтобы осмотреть прибор с близкого расстояния. В это мгновение я вознамерился что-то сказать, но Амелия остановила меня жестом, и я промолчал. Потом сэр Уильям взял модель со стола и поднял ее к свету, вернее, подержал против света, падающего из окна. Пальцем другой руки дотронулся до серебряной шестеренки, затем, будто нехотя, поставил приборчик на прежнее место. И опять откинулся в кресле, с величайшим вниманием изучая собственное творение.
На сей раз он оставался недвижим без малого десять минут, и я ощутил растущее беспокойство: не раздражает ли его наше присутствие? Наконец он вновь наклонился, засунул модель обратно в футляр и встал.
— Прошу извинить меня, мистер Тернбулл, — сказал он. — Мне только что пришла в голову идея одного небольшого усовершенствования.
— Вы хотите, чтобы я ушел, сэр?
— Нет, нет, нисколько.
Он подхватил деревянную коробку и выскочил из комнаты, снова хлопнув дверью.
Я вопросительно посмотрел на Амелию. Она улыбнулась, и ее улыбка сразу же сняла напряжение, которым были отмечены истекшие полчаса.