Машина смерти
Шрифт:
Те, кто его допрашивал – костлявый пожилой мужчина с лысым черепом и глазами почти бесцветными, но при этом пронзительно-яркими, словно включенные экранчики мониторов, и второй, помоложе, оплывший, как груша, с покатыми плечами, – переглянулись.
– Саймон, скажите-ка, из каких соображений вы хотели убить Лиргисо? – спросил молодой.
У него был глубокий, хорошо поставленный голос, и вопросы он задавал то доброжелательно, то с подковыркой. Клисс предположил, что он, наверное, психолог.
– Потому что Лиргисо опасен, я понял это сразу, еще когда
Они снова переглянулись, после чего заговорил старший:
– Саймон, не болтай ерунду. С такими качествами ты должен не за решеткой сидеть, а работать в нашей организации. Ты принят.
Клисс открыл рот, чтобы возразить, но передумал. Мало ли к чему приведут возражения…
– Я постараюсь оправдать оказанное доверие. Но, видите, у меня проблемы со здоровьем… – он прикоснулся к рубцу на месте левой ушной раковины. – С тех пор как я съел свое ухо… – пришлось замолчать, чтобы подавить слабый рвотный спазм, – я не могу нормально питаться, какой из меня работник…
– Ты еще скажи, что не работник, потому что занозил палец! – проворчал пожилой. – Наши медики вырастят тебе новое ухо. Меня называют Маршалом, а твоим наставником на время стажировки будет Римма Кирч. Все вопросы задавай ей или Бишону, это наш психолог.
Грушевидный субъект приветливо улыбнулся и слегка подался из кресла вперед. Маршал поднялся и вышел.
– Это ваш шеф? – задал Саймон первый вопрос, когда дверь закрылась.
– Не «ваш», а «наш», – поправил Бишон. – Саймон, запомни главное: мы одна команда – шеф, я, ты, остальные ребята. Индивидуалистам у нас приходится туго.
– Не надо на меня наседать, – вздохнул Саймон. – Я по натуре истинный коллективист, но мне столько пришлось пережить, что я стал неадекватным. Что это за жуть была в логове у Лиргисо, когда меня оттуда вытаскивали? Помню, что-то несусветное творилось…
– Всякие голографические эффекты плюс инфразвук. Видимо, он приготовил это специально на случай вторжения – своего рода психологическая мина.
– Всего-то? – Клисс с облегчением усмехнулся. Столь простое объяснение не приходило ему в голову.
– Там были и настоящие мины – роботы, начиненные взрывчаткой. Они разнесли компьютер и сейфы, так что мы ничего не успели забрать. В группе захвата было двенадцать человек, а вернулось оттуда пятеро, и ты шестой. Саймон, ты все-таки законченный индивидуалист, это твой главный минус. Постарайся стать членом команды, а я постараюсь тебе в этом помочь.
Груша (так называли Бишона остальные, чаще за глаза) был не самым худшим психологом: после третьего терапевтического сеанса Клисс вновь обрел способность есть самостоятельно, и его при этом больше не рвало. Но только не мясо, упаси боже, только не мясо! Теперь Саймон был убежденным вегетарианцем.
По
Зато Римма Кирч, новоявленная наставница Саймона, оказалась настоящей язвой. Девчонка лет двадцати пяти, плотная, крепко сбитая, с широким и упрямым, чуть курносым лицом фермерской дочки и зычным мальчишеским голосом. Ее родиной была Яхина – планета, где большую часть территории занимают крупные поместья и заводы по переработке сельхозпродукции, а население переполненных городов живет впроголодь, поскольку продовольствие идет на экспорт. Несмотря на свою внешность деревенской сорвиголовы, Римма была горожанкой. Она ухитрилась улететь с Яхины «зайцем», добралась до Рубикона и промышляла там мелким воровством, пока ее не завербовал кто-то из агентов «Подразделения Игрек».
Клисс ее побаивался, она была еще хуже Лейлы. Она не носила юбок, предпочитала удобные комбинезоны и стриглась коротко и небрежно: неприятное, беспокоящее Саймона сходство с Тиной Хэдис. Но если Тина при этом обладала почти аристократическим изяществом – результат то ли тергаронской военной муштры, то ли воспитания, полученного в детстве на Манокаре, – то Римма была неуклюжа, неряшлива и манерами напоминала лесных зверушек из мультфильмов про Умазайку.
Она сразу же объявила:
– У нас тут казарма, и нам наплевать, нравится тебе это или нет, так что привыкай!
Судя по блеску ее глаз и наставительно-торжествующему тону, ей «казарма» нравилась. Римма также сообщила, что Саймон на первое время будет салагой – мол, от этого никуда не денешься, такова традиция.
– Детка, сказать тебе по секрету, сколько мне лет? – вздохнул Клисс. – Сказать, а? Без малого тридцать восемь. Не знаю, на сколько я выгляжу после этих… пластических операций, но в салаги я не гожусь.
– Не называй меня деткой, в зубы получишь! – огрызнулась Римма. – У нас тут своя субординация, и на твои претензии нам наплевать. Будешь как все.
Чтобы приспособиться, Саймон начал играть под дурачка: мол, после пыток, которым подвергал его Лиргисо, он слегка свихнулся, так что с него взятки гладки. Это сработало, и все же кое-кто его невзлюбил: Клисса считали виновником гибели десантников, расстрелянных «цербером». Как будто от него что-то зависело!
На третий день после того, как Саймона приняли в штат, ему довелось присутствовать при казни агента, совершившего должностное преступление. Штаб-квартира «Конторы Игрек» располагалась на борту корабля, и всех собрали в одном из пустых грузовых отсеков. Просторный серый зал, стеллажи вдоль стен, по потолку растянулись ряды одинаковых плафонов. Надо смотреть под ноги, чтобы не запнуться о крепления для контейнеров. Когда Римма объяснила, что здесь произойдет, Саймон ощутил почти забытый внутренний зуд, знакомый каждому эксцессеру: вот бы все это заснять!