Машина времени (сборник)
Шрифт:
Приходило ли вам когда-нибудь в голову, какое редкостное явление представляет пламя в природе, если климат местности жаркий? Солнечная теплота редко достигает такой силы, чтобы зажечь что-нибудь, даже если солнечные лучи сосредоточиваются в капле росы, как в фокусе зажигательного стекла, как это иногда случается в тропических странах. Молния ударяет и обугливает, но довольно редко бывает причиной большого пожара. Гниющие растения начинают иногда тлеть под влиянием теплоты, сопровождающей химический процесс гниения, но и в этом случае редко возникает пламя.
В период полнейшего упадка искусство добывания огня напрочь было забыто. Поэтому красные языки пламени, которые мгновенно взвились, принявшись лизать собранную мной кучу хвороста, были для Уины совершенно новым и странным явлением.
Она хотела подбежать к огню и поиграть с ним. Я думаю даже, что она бросилась бы в костер, если бы я не удержал ее. Но я взял Уину на руки и, несмотря на ее сопротивление, смело углубился в лес. В течение некоторого времени разгоревшийся костер освещал нам путь.
Оглянувшись назад, я увидел сквозь густые заросли, что пламя перешло на ближайшие кустарники и извилистая огненная линия поползла по холму, покрытому травой. Я подумал о морлоках, засмеялся и снова повернулся к темной чаще, стоявшей перед нами.
Кругом все было объято мраком. Уина, дрожа от страха, прижималась ко мне, но мои глаза уже привыкли к темноте, и я видел настолько, чтобы не спотыкаться. Сквозь густую тьму только местами просвечивали клочки голубого неба. Я не зажигал спичек, потому что на одной руке держал Уину, а в другой нес железный лом.
В течение некоторого времени я не слышал ничего, кроме хруста веток под ногами, слабого шелеста ветерка над головой, собственного дыхания и биения сердца; потом вдруг сзади послышался топот ног. Однако я упрямо продолжал идти вперед.
Топот становился отчетливее, и скоро я уже различал те самые звуки и голоса, которые слышал в Подземном Мире. Очевидно, за нами гнались морлоки. Не успел я об этом подумать, как тотчас почувствовал: кто-то схватил меня за одежду, потом за руку. Уина, дрожа всем телом, молчала.
Надо было зажечь спичку. Чтобы сделать это, я должен был спустить Уину на землю. Так я и сделал. Но пока я рылся в кармане, у моих ног, в темноте, между безмолвной Уиной и странно бормочущими морлоками завязалась борьба. Мягкие щупальца скользили по моей одежде, касались спины и шеи.
Наконец я чиркнул спичкой; она, шипя, загорелась, и при ее свете я увидел между деревьями белые спины убегающих морлоков. Поспешно вытащив из кармана кусок камфары, я приготовился зажечь его, как только спичка начнет гаснуть.
Тут я взглянул на Уину. Обхватив мои ноги, она лежала без движений, лицом к земле. Мне стало страшно. Я склонился над ней. Казалось, она не дышала. Я зажег кусочек камфары и бросил его на землю: он раскололся и загорелся ярким пламенем, отогнав от нас морлоков и ночные тени.
Я встал на колени возле Уины, поднял ее. Весь лес позади меня, казалось, был полон шороха и звуков огромной толпы!
Уина, по-видимому, была в обмороке. Осторожно взвалив ее на плечо, чтобы идти дальше, я вдруг с ужасом понял: из-за возни со спичками и Уиной я потерял направление и теперь не имел ни малейшего понятия о том, в какую сторону нужно идти. Судя по всему, зеленый фарфоровый дворец остался где-то позади.
На лбу у меня выступил холодный пот. Я понимал, что надо поскорее действовать. И я решил остаться на этом месте и развести костер. Положив неподвижную Уину на траву, я начал торопливо собирать ветки и листья. Я понимал, что нужно успеть разжечь огонь, пока не догорела камфара. Вокруг меня в разных местах, словно карбункулы, светились глаза морлоков.
Камфара вспыхнула и погасла. Я зажег спичку и увидел: две белые фигуры, которые подкрадывались к Уине, шарахнулись прочь. Один из морлоков был так ослеплен светом, что наткнулся на меня, и я почувствовал, как под ударом моего кулака хрустнули его кости. Он издал ужасный крик, зашатался и упал на землю.
Я зажег другой кусок камфары и снова стал собирать хворост для костра. Тут я заметил, что надо мной, на деревьях, было много сухой листвы (со времени моего прибытия сюда, то есть в течение недели, ни разу не было дождя).
Тогда я перестал выискивать между деревьями сухие сучья, а просто принялся подскакивать и ломать ветви. Вскоре мой костер из свежих и сухих сучьев удушливо задымил, и я мог приберечь камфару.
Вернувшись к Уине, лежавшей рядом с моим железным ломом, я попытался привести ее в чувство. Но она лежала как мертвая. Я даже не мог разобрать, дышит она или нет.
От едкого дыма у меня как-то сразу отяжелела голова. Кроме того, в воздухе носился приторный запах камфары. Мой костер мог гореть еще час или около того. Я вдруг почувствовал себя страшно уставшим и сел на землю. Весь лес тоже, казалось, был полон сонливого шепота, причины которого я не мог понять.
На секунду я забылся, но уже в следующее мгновение, как мне казалось, опять открыл глаза. Кругом была тьма, и я чувствовал на себе руки морлоков. Вырвавшись из их цепких пальцев, я торопливо полез в карман за спичками… Но они исчезли!
Морлоки снова окружили меня. В тот же миг я понял, что случилось: я заснул, костер мой погас… Меня охватил смертельный ужас. Весь лес как будто наполнился запахом гари… Меня держали за шею, дергали за волосы и старались повалить. Было невероятно страшно среди непроницаемой тьмы чувствовать прикосновения этих мягкотелых созданий. У меня было такое ощущение, что меня опутывает какая-то чудовищная паутина.