Машина времени (сборник)
Шрифт:
Арка главного входа была украшена богатой резьбой, но я, конечно, не смог разглядеть ее во всех деталях. Тем не менее мне удалось отметить большое сходство со старофиникийскими украшениями, и я был поражен только тем, что резьба довольно сильно пострадала от времени.
В дверях меня встретили другие маленькие человечки, облаченные в еще более светлые одежды, и мы пошли дальше все вместе. В своем темном костюме девятнадцатого столетия и весь в цветах, я, несомненно, выглядел весьма забавно среди этих светлых, нежно окрашенных одежд и сверкающей белизны тел. Вокруг меня то и дело раздавались взрывы мелодического смеха
Огромная дверь вела в соответствующий по величине зал, обитый чем-то коричневым. Крыша была в тени, а в окна, частью с цветными стеклами, частью совсем без стекол, вливался мягкий приятный свет. Пол был сделан из огромных глыб какого-то очень твердого белого металла, именно глыб – не плит и не кусков. И эти глыбы были так истерты, вероятно, ногами бесчисленных прошлых поколений, живших тут, что местами там, где чаще ходили, образовались даже глубокие колеи.
Поперек зала стояло множество столов, сделанных из кусков полированного камня, высотой не больше фута; на столах возвышались груды плодов. Некоторые из этих плодов показались мне чем-то вроде гигантской малины и апельсинов, но большая часть была мне совершенно неизвестна.
Между столами были разбросаны мягкие подушки. Мои провожатые уселись на них и сделали мне знак, чтобы я последовал их примеру. С милой бесцеремонностью они принялись есть плоды прямо руками, бросая кожуру и остатки в круглые отверстия по бокам столов. Я, конечно, не замедлил воспользоваться их приглашением, поскольку мне очень хотелось есть и пить.
Потом я принялся осматривать зал. Что меня особенно поразило, так это впечатление какого-то разрушения и упадка во всем. Цветные стекла в окнах, представлявших геометрические фигуры, во многих местах были разбиты, а занавески покрыты толстым слоем пыли. Я заметил также, что угол мраморного стола возле меня был выщерблен. Но, тем не менее, зал поражал богатством отделки и живописностью.
В этом зале обедали человек двести. Большинство из них постаралось сесть ко мне как можно ближе. Они с любопытством наблюдали за мной и, не переставая есть фрукты, все время поглядывали на меня своими маленькими блестящими глазками. Человечки были одеты в одинаковые нежные, но очень прочные шелковые ткани.
Между прочим, плоды были их единственной пищей. Люди отдаленного будущего были строгими вегетарианцами, и, пока я находился среди них, мне следовало сделаться таковым, несмотря на все свое влечение к мясу.
Чуть позже я убедился, что лошади, рогатый скот, овцы, собаки последовали за ихтиозаврами и все уже вымерли. Но плоды были восхитительны. Особенно один сорт (сезон которого, по-видимому, был как раз во время моего пребывания тут) – мучнистый, в трехгранной скорлупе; этим я и питался все время.
Вначале я был поражен этими странными фруктами и необыкновенными цветами, но потом начал понимать, откуда они появлялись.
Таков был мой первый вегетарианский обед в отдаленном будущем.
Как только я утолил голод, мне пришла в голову мысль о том, чтобы попытаться научиться языку новых для меня людей. Я понимал, что это столь же необходимо, как и еда. Поскольку плоды казались мне наиболее подходящими для моей идеи, я взял один из них и постарался объясниться с помощью вопросительных звуков и жестов. Признаться, мне стоило немалого труда заставить себя понять.
Сначала мои усилия вызывали лишь изумление и неумолчный смех, но затем одно маленькое белокурое существо, по-видимому, поняло мое намерение и несколько раз повторило какое-то название. Человечки принялись болтать о чем-то своем, но моя первая попытка воспроизвести изящные короткие звуки их языка вызвала взрыв самой неподдельной, хотя и невежливой, веселости. Однако же, несмотря на такую реакцию, я чувствовал себя среди них подобно школьному учителю и потому без стеснения добивался своей цели. В конце концов в моем распоряжении было уже с десяток имен существительных, а затем я дошел до указательных местоимений и даже глагола «есть».
Но дело подвигалось медленно; очень скоро человечкам надоело заниматься со мной и они начали избегать моих расспросов. Делать было нечего, и я решил: пусть они дают мне эти уроки маленькими дозами, когда у них будет подходящее настроение. Впрочем, я быстро убедился, что могу рассчитывать лишь на малые дозы: никогда прежде мне не доводилось встречать б'oльших лентяев, причем мгновенно утомляющихся, чем эти человечки.
Закат человечества
В моих маленьких хозяевах особенно поражала одна странная черта: полное отсутствие интереса к чему бы то ни было. Они напоминали беззаботных детей: подбегут ко мне, остановятся, посмотрят, поахают и убегают за новой игрушкой. Обед, а вместе с ним и мои первые попытки завести с ними разговор кончились. Тут, представьте, я заметил, что в зале никого не осталось из тех, кто окружал меня вначале. Но, как ни странно, я тоже довольно быстро потерял всякий интерес к этим человечкам.
Утолив голод, я через портал выбрался на божий свет. На каждом шагу мне попадались люди будущего; какое-то время они шли за мной, болтали и смеялись – несомненно, на мой счет, – посылали приветственные жесты и опять предоставляли меня моей собственной судьбе.
Был тихий вечер, когда я вышел из зала; окружающая меня местность была залита теплыми лучами заходящего солнца. Но все казалось странным и не походило на тот мир, в котором я жил до сих пор, даже цветы. Большое здание, из которого я вышел, располагалось на склоне широкой речной долины, но Темза уклонилась, вероятно, на милю от своего теперешнего русла.
Я решил взобраться на вершину холма (мили на полторы от того места, где я был), чтобы взглянуть с высоты на нашу планету в восемьсот две тысячи семьсот первом году, так как именно эту дату указывали стрелки циферблата моей Машины времени.
По дороге я очень внимательно рассматривал все, что меня окружало, стараясь найти разгадку того состояния разрушения, в котором находился этот когда-то великолепный мир. Признаться, у меня уже не осталось никаких сомнений, что это великолепие переживало упадок.
Чуть дальше, вверх по холму, я увидел огромную груду из кусков гранита, скованных массивными алюминиевыми полосами, а за ней – целый лабиринт отвесных стен и навалы расколовшихся камней. Между камнями густо росло удивительно красивое растение (быть может, крапива) с чудно окрашенными коричневыми листьями, но не обладавшими свойством причинять ожог. Это были, очевидно, остатки какого-то большого строения, но зачем оно тут находилось, я пока не понимал. Впоследствии я сделал одно очень странное открытие. Но об этом я расскажу несколько позже.