Маска Дантеса
Шрифт:
В ротонду вели две двери. Одна – с террасы. Вторая – из столовой. И эта вторая дверь открылась. Вошел Светоний.
“Только бы дети не испугались. Потерявшие память не могут знать, что Светоний опасен”.
Лучше всех роль сыграл малютка Гораций – он даже головы не поднял. Старший – Гай Юлий – едва заметно вздрогнул, но продолжил тупо катать мяч. Все испортили средние. Братья Клавдии застыли в ужасе, глядя на Светония. А потом младший из них, пятилетний Публий, завыл в голос.
– Хорошая игра, – сказал Светоний.
Старший Клавдий тоже всхлипнул. Кирка смотрела на кузена
– Ты их напугал, Свет… Нельзя так врываться в детскую. – Она выговаривала строго, как и положено воспитательнице. – Не плачь, милый, – погладила она по шелковым волосам младшего Клавдия. – На самом деле этот дядя не такой страшный.
– Хорошая игра, – повторил Светоний. – Я почти поверил… “Только странно”, – подумал, почему у одних ребят бывает ломка после приема “Суллы”, а другие лежат в кроватках, вытаращив глаза. Или вовсе мирно спят. Может быть, эликсир получился недостаточно крепким? Я привык делать все тщательно, дорогая кузина. И вчера проверил стаканы, из которых дети якобы пили эликсир… Знаешь, что там было? А?
– Что? – спросила Кирка.
Она видела, как за спиной Светония отчаянно мигает красным сигнал тревоги. Но Светоний, чтобы никто не прервал важный разговор, отключил звуковую сигнализацию.
Вигилы уже мчатся на помощь. Через минуту будут здесь. Максимум – через две. Неужели не успеют?!
– Там был молочный коктейль! – рявкнул Светоний.
Младший Клавдий испуганно вскрикнул и затряс ручонками, будто отбивался от неведомого врага.
– Ты предала меня, Кирка!
– Это дети, Гай!
– Разве? Разве это ребенок? – Светоний ухватил младшего Клавдия за пухлую щеку и ущипнул. – Это попугай, а не ребенок. Попугай, с пеленок привыкший повторять за папой, мамой, дедушкой и прадедушкой. Он не умеет думать собственной головой, его Капитолий набит всяким хламом, он умеет только повторять, повторять и повторять…
Юлий схватил тяжелый кубик и изо всей силы швырнул в Светония. Но умная игрушка тут же замедлила свой полет. Попади кубик в голову заговорщика – и тогда бы не причинил вреда. Но Светоний сумел уклониться.
– А за такие вещи надо наказывать. Строго наказывать. – Он извлек бластер из кобуры, медленно снял с предохранителя.
– Гай, не смей! Не надо! – Кирка смотрела, как тупое рыло лучемета медленно поднимается. И вот уже смотрит ей в грудь.
“Броситься на него? Ударить? Не успею”, – лихорадочно неслись в голове мысли.
Но сама Кирка не могла даже пошевелиться. Все тело одеревенело. Малыш Гораций заполз ей за спину и вцепился ручонками в платье.
– Ты виновата в их смерти, Кирка. Я хотел сохранить им жизнь. Сделать нормальными, настоящими людьми. А ты помешала! Ты…
Он не договорил. Глаза его расширились. Кирка обернулась. За окном галереи над самой террасой лопался белый бутон, и из него прыгали на каменные плиты одетые в хамелеонову форму легионеры.
“Только бы они успели!” – подумала Кирка.
Со звоном лопнуло стекло. Кирка, подхватив малыша Горация на руки, рванулась к окну.
Гай Флакк вернулся в пещеру с озерцом и сел на камень. Ноги дрожали. Он провел рукой
Марон ошибся. В боковом ответвлении стояла “хлопушка”. Причем с задержкой. Гай шел первым, и “хлопушка” пропустила его. Потом за спиной кто-то будто ударил в ладоши изо всей силы. И одновременно пребольно пихнул в спину. Злобно пихнул. Гай растянулся на камнях. А когда поднялся и поднял вечный фонарь, то увидел, что за спиной никакого хода нет. Есть только камни, и меж ними медленно просачиваются белые струйки. Эти проклятые струйки раствора свидетельствовали: не обвал. В проходе стояла “хлопушка”.
Чудилось – из-под камней доносятся стоны. Кряхтенье, скрежет… Гай прислушался. Нет, тишина. Флакк тронул ближайший камень. Тот даже не качнулся. Струйки раствора густели и становились серыми. Их уже было не отличить от камней. Флакк тупо поглядел на молекулярный резак. Нет, такую груду резаком не искромсаешь. Гай повернулся и побрел по проходу. Он шел наугад. Не обращал внимания, куда сворачивает и зачем. Все было кончено. Только это Гай и сознавал в тот миг. Он опять ошибся. Выбрал не тот путь. Как всегда. Почему Светоний не ошибается… Почему старший брат Луций никогда не ошибается… Почему Эмми… Нет, она ошибалась. Ошиблась смертельно… Бедняжка Эмми…
Гай очнулся в пещере с озерцом. Опустился на камень у воды. В защитном “зеркальном” комбинезоне, делавшем беглеца для любых камер невидимым, было жарко. Флакк задыхался. Нестерпимо хотелось сдернуть капюшон и опустить голову в соленую воду. Он уже почти наяву ощущал приятное покалывание кожи. Рискнуть?.. Он поднял руку к голове и замер. Потом вскочил, выхватил из кобуры бластер и сделал полный поворот. Луч фонарика метался по стенам, как сумасшедший. Сердце бухало. Никого… никого… Гай прислушался. Посмотрел на датчик перемещения. Индикатор тускло помаргивал, не фиксируя никого живого. Кто знает, откуда взялось это выложенное из обломков ухо? Пошутил кто-то. Но что за дурацкая шутка!? И шутка ли? Неведомый знал, что Гай пройдет именно здесь. И предупреждал: Флакк! Опасно. Тебя ждут. Этим человеком, с риском для жизни проникнувшим в пещерный зал, чтобы изобразить стилизованное ухо, могла быть только Кирка.
Что же делать? Идти к дому? Да, идти к дому необходимо. Гай поднял камень, перевернул. Под ним ничего не было. Почему Кирка не оставила ему инфокапсулу? Почему? Не успела? Или, может быть, она вскоре придет? Надо только подождать. Но ждать он не мог. Не мог – и все. Такова натура. Он никогда не мог ждать, всегда торопился, как торопятся патриции, живущие в особом ритме жизни. Патриций проживает свою жизнь и еще – за предыдущие поколения. Но у Гая была только его собственная жизнь.
Итак… если нет сил сидеть на месте, можно двинуться боковой дорогой и выйти к кладовым. Там-то точно нет “хлопушек”. Правда, кладовые охраняют, но это не беда. Он пристрелит “церберов” Светония и прорвется.