Маска Красной смерти. Мистерия в духе Эдгара По
Шрифт:
Внешних признаков грозящего возмущения заметно не было. По пути в редакцию «Дейли миррор» я всматривался в лица пешеходов, как обычно торопящихся по своим делам и не интересующихся более ничем. Но прочное здание может рухнуть при внезапном подземном толчке, так и город мгновенно погрузится в хаос от соответствующего побудительного импульса.
Ситуация складывалась зловещая. Соображения Барнума относительно возраста и состояния здоровья Медвежьего Волка лишь подкрепляли мою уверенность в невиновности индейца. Но пока он остается под подозрением, не предпринимается ничего, что могло бы привести к обнаружению настоящего преступника. Конечно, полиция Нью-Йорка полна решимости схватить негодяя, но у них, как всем прекрасно известно, нет ни опыта, ни умения, необходимых для обезвреживания преступников, демонстрирующих степень изощренности чуть выше средней. Значит, следует ожидать повторения ужасного злодеяния. Преступник между тем оказался еще более омерзительным, нежели предполагалось. В этом мне еще предстояло убедиться.
Помещения редакции «Дейли миррор» находились на третьем этаже. Едва успев подняться по лестнице, я натолкнулся на человека, которого искал.
Невысокий и коренастый мистер Моррис, лет этак шестидесяти, выделялся массивной головой с густой седой шевелюрой. Над глазами нависали кустистые брови, тоже седые. Он стоял в коридоре и шевелил толстыми сочными губами — как выяснилось, когда я подошел ближе, разговаривал с молодым человеком, мне совершенно неизвестным.
В отличие от остальных городских газетных деятелей его масштаба, известных грубостью и диктаторскими замашками, Моррис поражал дружелюбием и видимой мягкостью в общении. В данный момент, однако, он выглядел непривычно. Еще издали я заметил мрачное выражение его лица. Он читал что-то с листка, зажатого в руке, и становился все мрачнее. Читая, покачивал головой и еле слышно недовольно цокал языком.
Моррис настолько глубоко погрузился в чтение, что не заметил моего приближения. Я подошел к нему и остановился. Стоявший рядом с Моррисом брюнет с болезненно бледным угловатым лицом и выступающим массивным подбородком выглядел лет на двадцать пять. Он приветственно кивнул, с любопытством рассматривая меня из-под выгнутых крутыми дугами бровей.
Моррис проворчал что-то и оторвался от бумаги.
— По! — удивленно воскликнул он. — Откуда вы взялись?
— Только что подошел, — сообщил я. — Не хотел мешать.
— До полусмерти напугал. Как будто из воздуха материализовался, как фокусник Барнума.
— Нет, появился я не из воздуха; более мирским, пешеходным способом, но, в частности, и по поручению мистера Барнума.
Я тут же извлек из кармана и вручил Моррису конверт от Барнума. Моррис быстро вытащил листки и ознакомился с содержанием.
— Обычные фокусы Финеаса, — хмыкнул он. — Что же, сделаю, отчего не сделать. Всегда рад оказать услугу старому другу. — И он снова уставился на меня. — Что у вас еще? Ведь не только из-за этого вы сюда пришли!
Я подтвердил верность его предположения и объяснил цель своего визита. Сообщил о наглом письме К. А. Картрайта и постарался заинтересовать редактора своей остроумнейшей сатирой. Вручив последнюю Моррису, я скромно выразил надежду, что он сможет найти для нее место в одном из номеров газеты, и подчеркнул, что оплатой могу пренебречь, удовлетворившись фактом публикации.
— Опять ваши литературные дрязги, да? — усмехнулся Моррис. — Ладно, ладно, цапайтесь, мне только на руку, от ваших склок тираж растет. Вы, однако, подумайте, прежде чем затевать ссору с этим Картрайтом. Не встречался с ним, но слухом земля полнится. Вздорный парнишка, нешуточный.
— Я тоже с собой шутить не позволю, — твердо заявил я.
— Хорошо, хорошо, — сразу согласился Моррис, засовывая мою рукопись в карман двубортного сюртука. — Прочитаю, как только выдастся свободная минутка. Если на самом деле такая веселенькая штучка, как вы охарактеризовали, то будет желанным отдохновением после этой гадости.
Последнее относилось к листку, который он увлеченно читал перед моим приходом.
— Какого плана гадость?
— Результаты вскрытия Розали Эдмондс. Убитой бедняжки. — Он мотнул подбородком в сторону молодого человека. — Таунсенд добыл. Вы еще не знакомы? Джордж Таунсенд, лучший в городе репортер отдела новостей. Эдгар Аллан По, — представил он нас друг другу.
— Автор «Ворона», — кивнув, дополнил молодой человек. — Адское стихотворение. Ничего более жуткого не читал.
— Если не считать этого, — снова указал Моррис на листок, зажатый в левой руке. — Даже вы такого не сможете вообразить, По. Хотите взглянуть?
Он протянул мне листок.
С первой же строчки я почувствовал приступ дурноты. Голова закружилась, как будто я стою у края высокой скалы и смотрю в бездну. Моррис верно отметил, что я в своих работах, учитывая нездоровую страсть публики к сенсациям и ужасам, часто нагнетаю обстановку и не гнушаюсь мрачными сценами. Но ничто в моих опусах не могло даже отдаленно сравниться с фактами коронерского заключения.
Увечья, нанесенные юной жертве, оказались гораздо тяжелее, чем указывалось в газетах. Кроме свирепо сорванного скальпа — даже уши оторвались от головы — жертва оказалась лишенной глаз. Углы рта взрезаны ножом, как будто убийца стремился начертить на лице мертвую улыбку, придав голове жертвы сходство с тыквой-маской в канун праздника Всех Святых. Отрезаны несколько пальцев. Причина смерти — страшный разрез горла, до самого позвоночного столба. Трезвое, лишенное эмоций описание судебного медика только сгущало кошмар содеянного. Даже упоминания о самых безобидных из нанесенных ранений, о кровоподтеках от веревок на лодыжках, вызывали невыносимое отвращение.
Особое внимание привлекало сообщение о разрезе с правой стороны живота, сразу под ребрами. Исследовав эту рану, медицинский эксперт обнаружил, что у трупа отсутствует печень! Так как печень не нашли, становилось ясно, что убийца нашел для нее какое-то применение, наряду со скальпом и отрезанными пальцами.
Заканчивая чтение, я услышал голос Морриса.
— Как вы, По?
Судя по вопросу, можно было заключить, что шок, ужас и отвращение каким-то образом отразились на моем лице. Действительно, я ощутил, что лоб у меня взмок. Вернув бумагу, я успокоил Морриса.
— Да, со мной все в порядке. Конечно, трудно быть спокойным, когда читаешь такое. Вы совершенно правы, никакая фантазия не превзойдет этого реального, невыдуманного ужаса. Публикации в газетах лишь намекали на тяжесть увечий.
— Конечно, — подтвердил Моррис. — Подобное в газетах полностью не напечатаешь. Слишком тяжелый материал. Мне и то тяжело читать, особенно об изуродованном лице ребенка.
Он покачал головой и вздохнул, прежде чем продолжить.
— Что за чудовище могло сотворить такое над другим живым существом, да еще над ребенком!