Маска Красной смерти. Мистерия в духе Эдгара По
Шрифт:
В чем мы с Карсоном сошлись, так это в необходимости посетить заведение Барнума и, чтобы внести ясность в обсуждаемый вопрос, побеседовать с ближайшими знакомыми Мазеппы. Возможно, кто-либо из них сможет пролить свет на связь между укротителем и Уильямом Уайэтом.
Приняв это решение, мы вошли в дом миссис Уитэйкер и поднялись по лестнице.
Войдя в квартиру, мы сразу же направились в гостиную. Глазам открылась картина невыразимой прелести. Яркий свет аргановых светильников заливал наших дорогих близких, мирно наслаждавшихся вечерним домашним уютом. В кресле восседала госпожа Мария Клемм в своем обычном темном одеянии и белом кружевном чепчике. Она трудилась над вышивкой, композиционным центром коей выбрала девиз «Господь благословит вас!». К этому лозунгу устремили свой полет, вытянули стебельки и головки всевозможные птички, бабочки, цветочки и ягодки, вышитые в различной технике этого вида изобразительного искусства.
Напротив, на кушетке, расположилась моя милая жена. На коленях она придерживала открытую книгу. В этот момент она как раз коснулась кончиком указательного пальчика правой ручки своего высунутого язычка, розового и весьма изящного: Сестричка собиралась перевернуть страницу. Левой рукой она обнимала за плечи и прижимала к себе сына Карсона Иеремию, уже прикрывшего глаза и склонившего голову. Видно было, что мальчик задремал, слушая чтение.
И как детали, завершающие эту идиллическую картину, подчеркивающие ее ангельский мирный характер, в центре комнаты на ковре рядышком свернулись клубочками собака Карсона и наша прелестная кошечка Каттарина.
Путаница, увидев нас, тотчас отложила свою вышивку. Встав, она обошла возлегших вплотную друг к другу животных и подошла к нам. Сестричка, не желая тревожить заснувшего мальчика, подняла голову, тепло улыбнулась и приветственно помахала свободною рукой.
— Эдди! Мистер Карсон! — воскликнула Путаница. — А мы-то вас ждем не дождемся. Как у вас дела?
— День до предела насыщен событиями разнообразнейшего свойства, порою весьма драматическими, — сообщил я. — Не далее как несколько мгновений назад я едва избежал — благодаря реакции нашего доброго друга — серьезных, возможно, даже фатальных повреждений организма. Меня чуть не сбила пожарная повозка.
— Господи боже мой! — всплеснула руками Путаница.
— Ты не ранен, Эдди? — встревоженным тоном спросила Сестричка. Несмотря на явную озабоченность, она не повысила голос, чтобы не испугать ребенка.
— Если не считать некоторого беспокойства, причиненного моей правой руке, на которую я упал, когда мистер Карсон бросился мне на помощь, нимало не заботясь о собственной безопасности, то я совершенно не пострадал, благодарю, — заверил я ее.
— О, мистер Карсон! — воскликнула Путаница, схватив правую ладонь скаута обеими руками и сжав ее в порыве благодарности. — Спасибо вам огромное за нашего мальчика!
— Не стоит, мадам, что вы, право… — пробормотал Карсон, смущенный этим душевным порывом доброй женщины.
— Ну-ка, Эдди, покажи мне руку, — повернулась ко мне тетушка.
— О, дорогая тетушка, нет никаких причин для беспокойства. — Я несколько раз поднял и опустил руку. — Видите, конечность моя функционирует совершенно нормально, весь ущерб ограничивается несколько болезненным ушибом, повлекшим за собою незначительную гематому, то есть, если применить простонародное обозначение, синяк.
— Хорошо, проходи, садись вот тут… — Путаница схватила меня за руку и провела к кушетке. — И вы присаживайтесь, мистер Карсон.
— Ничего, спасибо, мэм, — отозвался скаут.
Я позволил Путанице усадить себя рядом с Сестричкой и дремавшим мальчиком, который оказался между нами.
— Мистер Карсон, не хотите присесть? — Путаница указала на освобожденное ею кресло.
— Не беспокойтесь, мэм. Не обращайте на меня внимания.
— Ну что ж, — сказала Путаница и вернулась в кресло.
— Пожалуйста, расскажи нам о событиях вашего дня, — обратился я к своей милой жене. — Нам это чрезвычайно интересно.
— О, мы прекрасно провели время. Гуляли с Иеремией по Бродвею.
— Надеюсь, ты не слишком переутомилась, — вставил я, озабоченный, как всегда, состоянием ее в высшей степени хрупкого здоровья.
— Ничуть. Прекрасная прогулка. Давно не получала такого удовольствия. А с Иеремией еще интересней. Мы шагали, держась за руки, он все время спрашивал, а я отвечала, объясняла, показывала. Он всем живо интересовался. Видели бы вы, как он оживился у витрины магазина мистера Джадсона, где выставлены игрушки! Потом мы вернулись домой, перекусили. И уселись в гостиной, поджидая вас. Я читала Иеремии «Книгу эскизов» мистера Ирвинга.
— Неудивительно, что ребенок погрузился в сон, — пошутил я. — Сколь бы высоко не расценивали мистера Ирвинга как стилиста, его произведения зачастую можно сравнить с транквилизирующими средствами, они усыпляют читателя своей безжизненной вялостью. Ты меня удивляешь, Сестричка, почему бы не выбрать для чтения один из моих рассказов?
— Действительно, — несколько иронически отозвалась моя дорогая жена. — Например, историю молодого невротика, раскрошившего свою жертву в рагу, которое потом зарыл под полом? Или рассказ о психопате, который заманил друга в подземелье и замуровал живьем? Или…
— Понимаю, понимаю, дорогая, — поднял я обе руки, сдаваясь. — Признаю, что эти сюжеты не для молодого человека столь незрелого возраста.
Одарив меня чарующей улыбкой, означающей, что поддразнивает она меня любя, Сестричка повернулась к скауту.
— Прекрасный мальчик, мистер Карсон. Знаете, он начал обучать меня индейскому языку жестов. Вот, смотрите.
Сестричка выполнила свободной рукой ряд изящных жестов, сначала указав на глаза, затем описав указательным пальцем кружок у левой груди, после чего вытянула руку с неплотно сжатыми пальцами и быстро раскрыла ладонь, растопырив пальцы в стороны.
— Неплохо, — улыбнулся Карсон. — Вы способная ученица, миссис По.
— Признаю, что я оказался не в состоянии получить полное представление о переданной тобою информации, дорогая, — покачал я головой. — Несмотря на некоторое поверхностное знакомство с предметом.
— Так индейцы приветствуют друзей, — пояснила Сестричка.
— Это значит, что она очень рада вас видеть, — уточнил Карсон. — Облака рассеиваются, солнце сияет в ее сердце, когда глаза видят ваш облик.