Маска предательства

Кейн Андреа

Дэн приблизился к столу и протянул другу руку.

– Спасибо, Александр.

Гамильтон пожал ее.

– А тебе я сочувствую. – Его губы дрогнули в улыбке. – Твоя жена обладает редким очарованием, способным помочь забыть о ее ошибках!

Дэн открыто улыбнулся.

– Верно замечено, дружище! С твоего разрешения, пойду в контору, чтобы пораньше вернуться домой и вкусить это очарование.

Гамильтон смотрел вслед ушедшему Дэну и размышлял о сильном чувстве, овладевшем его другом. Он понимал, насколько это осложнила

жизнь Дэна. Сам он никогда не женился бы на такой пылкой и неукротимой женщине.

Тем не менее Александр доверял инстинкту Дэна. Поэтому он и согласился с открыто высказанным убеждением Дэна, что Джеки неповинна в предательстве и что, работая в газете, она руководствуется честными и благородными целями. И все-таки Гамильтона сильно беспокоило влияние ее статей на настроение населения. Жаль, что она не может направить их на более...

Гамильтона вдруг осенило. И как он раньше до этого не додумался?!

Он поспешно уселся за стол, схватил перо и начал набрасывать записку.

– Вы хотели меня видеть, господин министр?

Джеки остановилась в дверях, дожидаясь приглашения войти. Получив записку от Гамильтона, она долго раздумывала, отозваться или нет на его просьбу срочно зайти к нему. В конце концов победило любопытство.

Гамильтон стремительно встал:

– Миссис Уэстбрук! – Он пошел к ней навстречу. – С вашей стороны очень любезно так быстро откликнуться на мою просьбу. – В его глазах поблескивали веселые искорки.

– Честно говоря, я не сразу ей уступила, – возразила Джеки.

– В самом деле? – Он поцеловал ее руку. – В таком случае очень рад, что вы передумали.

– А в чем дело, господин министр? – Джеки высвободила руку и пристально посмотрела на Гамильтона. – В своей записке вы упомянули о том, что дело касается национальной безопасности. Зная, что вы разговаривали с Дэном, я делаю заключение, что мое появление здесь имеет отношение к этому разговору.

Гамильтон задумчиво потер подбородок, рассматривая красивую жену Дэна. Тот сказал, она очень открытая и прямая... Что ж, это бесспорно.

– Да, миссис Уэстбрук, мы с Дэном тут поговорили... И поэтому я вас и пригласил.

– В таком случае дело обстоит следующим образом: вам известно, что Джек Лэффи – мой псевдоним, а мне известно, что вы его терпеть не можете. При всем своем уважении к вам, сэр, если вы пригласили меня, чтобы убедить прекратить заниматься работой в газете, вы только напрасно потратите время.

С едва заметной улыбкой Гамильтон указал ей на кресло:

– Не угодно ли присесть?

Джеки настороженно взглянула на него и опустилась на стул. Гамильтон вернулся в кресло за письменным столом. Сплетя пальцы, он уперся в них подбородком и устремил на Джеки серьезный взгляд.

– Вы были со мной откровенны, и я отплачу вам тем же. Да, я действительно знаю, что вы и есть Джек Лэффи, хотя сначала поверил в это с трудом. Однако сейчас,

разговаривая с вами, я чувствую, как быстро испаряется мое недоверие. Я пригласил вас вовсе не для того, чтобы запретить вам заниматься интересующим вас делом. Даже наоборот. Я хочу попросить вас, чтобы вы писали еще более противоречивые и возмущающие умы статьи, чем до сих пор.

– Я вас не понимаю.

– Миссис Уэстбрук... Могу я называть вас Жаклин? – Джеки кивнула, и он продолжал: – Так вот, Жаклин, не знаю, говорил ли вам Дэн о наших подозрениях.

– Вы считаете, что существует некий предатель, который снабжает англичан необходимой для них информацией. Исходя из приведенных Дэном доказательств, я с вами согласна. Однако этот преступник – не я и не мой отец.

– Я вас в этом не обвиняю, дорогая.

– В самом деле? Что же заставило вас изменить свое мнение? – саркастически поинтересовалась Джеки.

Гамильтон не мог не восхититься отвагой Джеки.

– Это Дэн заставил меня его изменить. Мы с вашим мужем, Жаклин, старые друзья. И он обладает удивительно тонким и безошибочным инстинктом.

– Я с вами согласна.

– Дэн совершенно убежден в вашей непричастности к предательству.

– Вам достаточно его слова?

И снова улыбка министра.

– Не совсем. Больше, чем его инстинкту, я доверяю инстинкту...

– Кого именно?

– Моему собственному. И во время нашей короткой беседы я убедился, что мой инстинкт говорит мне то же, что и Дэну.

– О!.. Понимаю.

– Я вас удивил?

Настала очередь Джеки улыбнуться.

– Нет, господин министр. Это не удавалось даже Дэну. – Заметив на лице Гамильтона понимающую усмешку, она покраснела и потупила взгляд.

Странно тронутый ее неожиданной застенчивостью, Гамильтон внезапно понял корни чрезмерной привязанности Дэна к своей молодой жене. В Жаклин волнующе соседствовали отвага и невинность, пылкость и женственность, которые сливались в неотразимый вызов для каждого мужчины, тем более для Дэна.

Желая ободрить Джеки, Гамильтон прибегнул к своей способности очаровывать собеседника и, встав из-за стола, с улыбкой приблизился к ней.

– Что касается причин, побудивших меня пригласить вас, буду с вами откровенным. Мне нужна ваша помощь, Жаклин.

– Моя помощь?

– Точнее, помощь Джека Лэффи.

Джеки искренне заинтересовалась.

– Какой именно помощи вы от меня просите? Гамильтон наклонился к ней с заговорщицким видом:

– Я хочу, чтобы вы помогли нам раскрыть предателя.

– Я? Но каким образом?

– Если мы с Дэном рассуждаем правильно, наш заговорщик украл из моего кабинета документы, касающиеся позиции, которую должна была занять американская сторона во время переговоров Джея с англичанами. Видимо, Гренвилл увидел эти бумаги до приезда Джея, и вследствие этого позиция Америки была серьезно ослаблена.