Маска резидента
Шрифт:
Пакет со старой одеждой, обувью, носками и даже бельем я выбросил в мусорный бак и, привыкая к новому обличью и освежая в голове новую легенду — ведь и фамилия и паспорт у меня изменились, — отправился в аэропорт.
Теперь до завершения самостийно задуманной операции мне оставалось два перелета, пять остановок автобуса и звонок по контактному телефону. А там я погляжу, как засуетится Контора, если, конечно, увижу. Едва ли меня включат в состав трибунала. Да и трибунала как такового не будет. Просто пара человек, сидя за казенным столом, почешут затылки, повздыхают, попьют кофейку да и пойдут домой отдыхать
И всем этим смертям будет цена — рубль. Один рубль, лежащий у меня в потайном месте. А осталось ему там лежать — сутки.
Поздно вы, ребятки, спохватились, поздно облаву начали! Нет у вас теперь шанса, ни единого. Не существует в мире спецов, которые могут выловить не известного им ни лицом, ни фигурой, не вступающего ни в какие контакты с другими людьми, не сидящего на одном месте человека на площади в несколько сотен тысяч квадратных километров. Это даже не иголку в стоге сена искать. Это скорее искать тот стог в топке варящего сталь мартена, чтобы засунуть в него мгновенно тающую в огне иголку!
Проиграли вы игру. Вчистую проиграли. Единственное, что может отсрочить вашу печальную участь, — это моя случайная (нет, действительно случайная, не по прихоти начальства, а по воле Всевышнего) смерть в дорожно-транспортном происшествии. Но я обещаю постараться этого не допустить. Очень постараюсь: и улицы я буду переходить только на зеленый свет светофора, и направо глядеть, и налево, и трамвай обходить спереди, и вообще в ближайшие часы более законопослушного гражданина найти будет просто невозможно. Даже есть несвежие консервы и ввязываться в чужие драки я не стану. Не дождетесь! А вот вам безопасности не гарантирую, даже если вы будете еще более законопослушны, чем я. Даже если из дома выходить перестанете и будете день и ночь прятаться под одеялом в своей спальне на девятом этаже — вас и там какой-нибудь шальной «КрАЗ» переедет, потому что управлять им будет не божье провидение, а чужая беспощадная воля. Так что я выезжаю. Ждите.
Но выехать сразу мне не удалось. Рейс отложили на час, потом еще на три, потом на десять. Это только в нашем деле все измеряется секундами, а в Аэрофлоте... А как иначе: если у нас случается — за полминутное опоздание голову снимают, а в воздушном ведомстве — только премию.
Пассажиры вначале расстраивались, потом возмущались меж собой, потом в голос ругались с администрацией вокзала, потом успокоились, стали играть в карты, пить водку и спать, сдвинув вместе скамьи в зале ожидания. Все верно, чего нервничать: линия местная, самолет один — ори не ори, другого не будет.
Через пятнадцать часов заспанный дежурный объявил, что можно собираться. Замызганный «анчик» подрулил к взлетной полосе.
— Они чего, левак, что ли, летали, что так припозднились? — раздраженно возмущались пассажиры.
— Ага, левак, — баб на полярную станцию возили. — Все расселись, захлопнули дверь. Взлетели. «ан» болтало нещадно, и перепивших во время долгого
— Вы только салон не пачкайте, — попросил высунувшийся из кабины пилот.
— А вы езжайте потише, — огрызнулись страждущие, — что вы мотаетесь из стороны в сторону? У вас дорога, поди, прямая и без колдобин.
Через сорок минут «ан» сел. Снова взлетел. Снова сел.
— Ребята, с поросем можно? — поинтересовалась какая-то старушка.
— А жарким угостишь?
— Мужики, без билета возьмете?
— Так мест нет.
— Ну очень надо. Жена рожает.
— Ладно, садись.
Ну чисто деревенский автобус. Провинция, одним словом.
Снова посадка.
— Сейчас деньги грузить будут, — сказал кто-то из пассажиров. — Они здесь всегда зарплату для газовиков загружают. Так что двигайтесь.
— Они что, с ума съехали? Мы и так с перегрузом летим! — Да ладно, я видел, в такие коробки и по 20 человек наталкивали. И ничего, не падали, и даже куда надо прилетали. В салон заглянул милиционер.
— Граждане, освободите хвостовой отсек для спецгруза.
Побыстрей.
Снаружи забросили брезентовые мешки, влезли несколько мужиков в гражданском.
— Ну, я пошел, — то ли спросил, то ли поставил в известность милиционер.
— Давай, — кивнули инкассаторы.
— Мешки там бросьте, — указал второй пилот. — Сколько килограммов?
— Мы считали, а не взвешивали.
— Чего раньше-то не привезли? — возмутился кто-то из пассажиров. — На четыре дня зарплату задержали. Товар завезли, а денег — шиш!
Инкассаторы сгрудили мешки, сели с краю. Самолет пошел на взлет.
Такая сумма, и так банально перевозится. Интересно, сколько там, если пересчитать объемы на сумму? Перебравших пассажиров опять затошнило.
— Попросите водителя остановиться, я вылезу, — вяло пошутил один из них.
Инкассаторы вытащили бутерброды и начали лениво жевать.
— Ой, мужики, у меня живот схватило, — вдруг сообщил сидевший до этого тихо парень. — Ой, терпежу нет. Ой, мамочки! Ой!
— Но-но, только не здесь, дуй в хвост, — возмутились мучимые тошнотой соседи.
Пассажир, мотая головой, держась за живот, встал и поплелся в хвост. Его мало заботило, что он нарушает центровку самолета, ему надо было освободиться.
— Эй, паря, сядь на место, — закричали люди. — Не в автобусе!
Но мужчина, ни на кого не обращая внимания, икая и хныкая, шел назад. Инкассаторы перестали жевать.
— Ну-ка шагай на место! — приказали они.
— Да на хрена ему ваши деньги: ему скорее ваши мешки нужны!
Пассажиры захихикали.
— Пусть идет, раз приспичило, не помирать же. Бедный пацан, сгибаясь в три погибели, постанывая и хлюпая носом, стал расстегивать штаны. Пассажиры, кто брезгливо, кто стыдливо, отвернулись.
— Тьфу, гадость!
И поэтому они не увидели главного. Согнувшийся, стонущий, опускающий штаны парень вдруг мгновенно распрямился и быстрыми, точными движениями выхваченной из-под одежды монтировки ударил одного инкассатора сверху по голове, другого острием в шею. Инкассаторы упали, даже не успев сменить выражение лица. Я автоматически подобрался и тут же расслабился. Я не имел права раскрывать свои навыки, ввязываясь в постороннюю драку. Я был обычным гражданином.