Маска Смерти
Шрифт:
К Олесу тоже стали подкатывать с темой магазинчика ожидая подарков и знаков внимания. Надо сказать, парень пользовался этим направо и налево, притом не давая четких обещаний, лишь очень туманные.
Пару раз Тиаль со смехом рассказала, что некоторые преподавательницы теперь не ставят ей ниже пятого балла, опасаясь, что их заказ, может быть, отодвинут еще дальше, ибо очереди и так высокие, не говоря уже о том, что рабочие днем и ночью шьют одежду, а станки по плетению приходится ремонтировать чуть ли не по три раза в день.
Светлый лес. Кабинет в покоях светлого владыки леса.
Владыка леса хоть и выглядел на тридцать лет, возраст его давно перевалил за четвертую тысячу. Он в третий раз, не веря, перечитывал письмо дочери.
«Отец, да пребудет с тобой благословение светлого леса и древа жизни. Нам удалось проникнуть в подвал академии, но на последнем круге защиты в подвал следом проникли трое шагающих во тьму темных собратьев. Они подняли тревогу, в итоге, мы так и не смогли попасть в закрытое печатью помещение в подвале.
И второе, не менее важное, отец! Дому серых эльфов удалось добыть „черную розу смерти!“ Тириаэлль те лай Милларионн ходит постоянно с цветком в волосах. Ошибиться мы не могли, это именно тот самый артефакт.
Прошу разрешения на попытку устранить Тириаэлль те лай Милларионн, иначе их дом сможет вырастить полноценный артефакт.
П.С.: Отец, постарайся выкупить патент и ателье этой нахалки, цены там настолько ужасные, что средства, высланные тобой в начале месяца, дабы соответствовать статусу младшей принцессы, уже закончились.
Любящая дочь Алексаэль тай ла Винсолан».
Немедленно сообщить, чтобы даже не думали соваться устранять серую. Последний раз, когда пытались устранить носителя данного артефакта, последствия были печальны. С лица земли исчезли три дома светлых, а также шесть домов темных эльфов. Несмотря на постоянную вражду, жизнь светлорожденных как темных, так и светлых для эльфийских народов священна. А теперь серые вновь смогут выйти на прежнее место, хотя… можно ведь сделать так, что она останется последней представительницей своего народа.
Взяв со стола серебряный колокольчик, он вызвал секретаря.
— Да, владыка?
— Бери бумагу и пиши: «Приветствую властительницу подгорных пещер. Пусть вас коснется…»
Эльф-секретарь быстро заскрипел орлиным пером по пергаменту.
Занятие у факультета бытовиков кафедры каллиграфии и рунологии было специфическим. Начнем с того, что преподавателем оказался бородатый гном в возрасте. Нелестно отзываясь об эльфах и прочих неразумных разумных, он объяснял азы построения тех или иных рун.
Вернусь к началу, магия моей семьи оказалась на порядок отличной от того, что преподавали в академии, так что мне пришлось начинать практически с нуля, как и большинству потока, так что я не особо выделялся. Заклинания носили словесно-вербальную форму, невербальной обучали только с третьего курса. А построение заклинания, представляя его мысленно только на аспирантуре, ибо большинство просто не могло его освоить. Причина была в непонятной закоренелости, как выражается преподаватель философии исторической кафедры: «Слишком узкого кругозора и отсутствия полета фантазии, ибо у большинства этот самый полет не идет дальше постели».
Так вот гном ходил с длинной деревянной линейкой, периодически опускавшейся на пятую точку нерадивого адепта или на голову того, кто выражал свое недовольство, получив по пятой точке. Гном-профессор не ставил ниже пяти баллов, но буквально вбивал (через заднее место) в головы адептов знания построения рун. Просто и сердито и эффектно, как показывает практика.
А вот построение заклинаний буквально выжимало из меня все соки. Поворот кисти на столько-то градусов, произнести такую-то формулу, после чего составить левой рукой фигуру из трех пальцев, от которой у тебя сводит всю кисть, и держать, пока ты произносишь такую-то формулу, после чего правильно направить поток скопленной энергии по каналам рук…
Самое интересное, что мне запретили применять магию, где занимаются остальные адепты потока. Все дело оказалось в том, что я и весь мой род может использовать только магию смерти, а энергия носит свой отпечаток. Простенькое заклинание огненного шара, правда, потребляющее немало энергии, при первой же моей попытке создало багрово-черный клубок черного огня размером с футбольный шар и с тихим свистом полетевшего в сторону мишени в виде рыцарского манекена, призванного впитывать магию.
Манекен, защитный купол и часть стены перестали существовать. Преподаватель, повидавший многое за время преподавания, привыкший к тому, что не пройдет и года, как какая-нибудь отличница-красавица попытается со всем своим энтузиазмом поджарить его филейную часть, снял с седой от постоянных нервов головы преподавательский четырехугольный головной убор.
Похожий эффект давала и ветвистая молния, а когда я задумчиво поменял вектор с единичного на множественный, то от полигона остались одни руины, из которых выполз бледный и испуганный профессор.
Позже мне разъяснили, что это был аналог цепной молнии. Довольно опасный аналог в особенности для групповых целей, ибо бьёт не в конкретную точку, а по площади.
Директор, который прибыл на руины, долго ругался на горном наречии троллей и сказал, что по идее меня проще закопать, чем обучить. Больше занятий по боевой магии в присутствии потока не проводилось, ибо опасались за состояние студентов.
Бытовые построения заклинаний, правда, тоже выкидывали интересные казусы. От перенасыщения энергией они буквально рассыпались в прах, после чего происходила активация вложенного в руны-накопители энергии, так как контур оставался и при самоуничтожении переходил в стадию активации.
Узнавшие об этом, преподаватели наотрез отказались проверять мои конспекты лекций, ибо в каждой книге с конспектами были руны поглотители, а жить хотелось всем.
Снег весело похрустывал под подошвой сапог. Надо сказать, что отличие людей и гномов от остальных рас разумных отличала любовь к зиме и снегу в особенности. Эльфы оказались сильно морозовосприимчивыми и кутались в теплые шубы, используя обогревательные амулеты.
Тиаль, обнаружив у меня в шкафу журналы мод, тут же пустила в пошив новую «эльфийскую» зимнюю одежду. Надо сказать, я был белой вороной, точнее черной. Плащ, великолепно заменявший мне мантию, не пропускал холода, да и не представляет он для нас особого неудобства, как и жара. Наш народ приходит и в жерло вулкана за душами смертников и в вечные льды за покорителями горных вершин.
Я неторопливо шел с обеда в помещение боевой кафедры, где проходят занятия по фехтованию. Там устоялось постоянное соперничество между мной и эльфийкой, основным оружием использовались мечи, серпы, даже дошло до тяжелых боевых и легких метательных топориков. Многие уже делали ставки, кто сдастся первым. Древко копья, не выдержав напора аспирантки или меня, которому надоела раз за разом повторяющаяся картина, сломалось.