Маски богов
Шрифт:
По обеим сторонам ворот стояли мощные, сужающиеся от основания к вершине башни с трапециевидными зубцами. Они в несколько раз превосходили стены высотой и выделялись на фоне невзрачной городской архитектуры. Но даже они не могли защитить Мемфис. Для его захвата хватило бы внезапной атаки небольшой кучки храбрецов, от которых требовалось лишь перебить защитников ворот. Оборонительная линия Мемфиса была слишком растянутой: «Штурмующим не потребуется много сил и времени, чтобы ее сокрушить. Им достаточно атаковать все ворота южной стены и какие-нибудь из них
Мал вспомнил дона Мигеля, руководившего обороной Нибура. Вот кто бы разочаровался положением, в котором оказались жители города масок. Трудно было поверить, что когда-то на этом месте стояла мощная крепость. Сейчас во всем Египте не было беззащитнее города, чем Мемфис: «А ведь это главный город египетских богов! Каким чудом до сих пор его не взяли крестоносцы или мусульмане?»
Поток его мрачных мыслей прервал Нкуку. К нему-то и дело подходили с расспросами прохожие. Поначалу Мал не обращал на них внимание, но они домогались Нкуку все чаще. Пришлось перейти с быстрого шага на медленный. Прислушавшись, Мал был озадачен тем, что Нкуку дает на один тот же вопрос разные ответы. Жители Мемфиса спрашивали его:
– Не показались ли захватчики?
Поначалу Нкуку пускался в продолжительные объяснения, из которых следовало, что враг появится не раньше завтрашнего дня. Но его ответ еще одному встречному вступил в откровенное противоречие с предыдущим:
– Враг может показаться в любой момент. Нужно быть настороже.
Затем:
– Сегодня вам еще удастся выспаться как следует, а вот завтра будет не до сна.
Иногда Нкуку отказывался отвечать что-то определенное:
– Откуда я знаю? Вы думаете, Сетх меня лично известил о своем прибытии?
И тут же:
– Даже не сомневаюсь, что орды захватчиков подступят к городу на закате.
Когда Нкуку наскучивали короткие ответы, он импровизировал:
– Прибыв на закате, захватчики начнут штурм сразу или уже после того, как переночуют? Я бы на их месте начал штурм немедленно. В противном случае этой же ночью мы им перережем глотки.
Еще один вариант:
– Завтра мы все умрем, так что спешите наслаждаться жизнью.
Слова мудреца звучали так:
– Нам всем грозит смерть. Но в этом есть своя выгода. Сегодня у меня болит зуб, у тебя – живот. А в царстве Осириса нам не придется об этом беспокоиться. Так что не печалься, приятель.
Иногда Нкуку храбрился:
– Эти глупцы и не подозревают, что завтра их ждет гибель. Им надо бы одуматься и повернуть назад, но у них нет разума. Это стадо животных, погоняемых сумасшедшим пастухом.
Нкуку мог и пошутить:
– Нелегко нам будет после штурма. Сколько забот выпадет на нашу долю. Ведь это мы, а не кто-нибудь еще, будем перевозить вражеские трупы на другой берег и там рыть для них могилы в раскаленном песке. Но мы должны быть милосердны к их душам.
Внезапно боевой задор Нкуку исчезал, и он переходил на шепот:
– Я боюсь. Надо бежать. Но куда? Повсюду поджидает смерть: или от голода, или от зубов диких зверей.
Это длилось недолго, и Нкуку вскоре громогласно провозглашал:
– Боги уготовили нам достойный удел! Наш враг силен! Тем ярче сияние славы, что достанется нам вместе с победой!
Нкуку удавалось сказать каждому, что тот ожидал. Когда Нкуку пришлось говорить в ту сторону, где стоял Мал, его ответ был таков:
– Враг близко. Город обречен. Я не раз предупреждал царей Мемфиса, что его стены слишком низкие. Вражеские наездники легко перепрыгнут их на своих скакунах.
Нкуку преувеличивал опасность, почти дословно пересказывая мысли Мала. Но чем ближе они подходили ко дворцу, тем чаще на вопрос о захватчиках он отвечал одним словом:
– Нет.
А потом и вовсе принялся мотать головой в маске петуха. Было странно, что шедших позади Лию и Паоло никто ни о чем не спрашивал. Мемфисцы угадывали в петухе предводителя отряда и предпочитали разговаривать с ним.
Так они добрались до дворца. Нкуку дал знак Лии и Паоло идти в один зал, а сам пошел в другой, не обращая внимания на Мала. Принц шел за ним, не сворачивая. Вспомнив, что на нем маска неприкосновенного, он поспешил ее снять.
– Нкуку, теперь ты можешь со мной говорить.
Мал достал из сумы бурдюк с водой и сделал пару глотков. Его провожатый тоже снял маску. Мал узнал в нем капитана «Диониса» – грека Крития. Последний раз он видел его, когда они только прибыли в город.
– Не удивляйтесь, принц. Мы уже много раз встречались, но вы почему-то не узнавали меня.
От жары и усталости Мал не сдержался и повысил голос:
– А ты сам не догадываешься почему? Ты же был в маске!
– Ваше Высочество, проживи вы здесь подольше, вы бы научились узнавать любого, под какой бы маской он ни прятался.
Про себя Мал согласился: «Маска – всего лишь часть ритуала. Ведь, кроме лица, есть походка, жесты, голос. Они выдадут любого, как бы он ни пытался остаться неузнанным».
Принц опустил руку на плечо Критию.
– Что, если враги воспользуются масками неприкосновенных, чтобы проникнуть в Мемфис?
– Такая мысль может прийти в голову только арабам или франкам, но никак не египтянину, и уж тем более не рыцарям Сетха.
– Неужели они настолько глупы?
– Вовсе нет, – едва заметно улыбнулся грек, – дело в том, что, надев маску, они предадут своего господина.
Критий провел Мала в тот зал, где они недавно пировали по приглашению цариц Мемфиса. Гатара сидела на троне. Сейт-Акх стоял рядом и смотрел в окно. Мал приветствовал их поклоном. Гатара велела слуге в маске собаки принести еду и напитки. Тот бросился выполнять ее указание. И только когда к обеду все было готово, она расположилась на одной из подушек и пригласила Мала присоединиться к ней.
Слуга наполнил сосуды красным вином. Гатара первой осушила кубок. Жрец наблюдал за ними, ни о чем не спрашивая. Мал быстро захмелел и перестал смущаться неряшливого вида. Гатара заговорила после того, как гости утолили голод и жажду.