Маски богов
Шрифт:
Однажды султан вызвал монаха к себе, чтобы продиктовать письмо английскому королю Уильяму. В комнате стоял ларец с драгоценными камнями для украшения мечети. В это день Аль-Азиз собирался лично осмотреть их. Записывая слова султана, Фелициан то и дело поглядывал на камни. И чем дольше он смотрел на них, тем сильнее ему хотелось ими обладать. Султан заметил, куда был направлен взгляд святого отца, и как только письмо было окончено, вручил ему изумруд как награду за все предыдущие заслуги. Страсти в душе Фелициана вспыхнули с новой силой. Он похитил камни и вывез их из города. Но от погони священнику скрыться не удалось. Он был схвачен.
– Как же так? Если
На что Фелициан отвечал:
– Верующему воровство у язычника в грех не вменяется.
Этот ответ привел султана в бешенство. Аль-Азиз обрушил на крестоносцев ругательства и проклятия как на людей без чести и совести.
Фелициан рассчитывал, что за дерзость, сказанную султану, его казнят быстрее, чем за воровство, но ошибся. От казни его избавило знание арабского языка. Он еще долго сопровождал султана в качестве толмача. Но как только Аль-Азиз нашел верного человека, то приказал отрубить святому отцу кисть руки и бросить его в темницу.
– Что, если отец Фелициан вновь поддался искушению, украл что-нибудь из дворца и ударился в бега? А из Мемфиса ему далеко не уйти. Если он пойдет через леса на юг, то попадет в плен к приверженцам Сетха. Прежде чем пуститься в плавание на корабле, ему надо будет еще найти капитана, который бы согласился перед самой битвой покинуть город. Знаете, что делают с чужаками, которые хотят вывести сворованное за пределы Мемфиса? Им отрубают не руки, а головы!
– Я покинул Мемфис с чужой маской неприкосновенного и, как видишь, остался цел. Стражники даже не окликнули меня. Святой отец умен и ловок. С ним ничего не случится.
– За пределами города, Ваше Высочество, маски неприкосновенных ничего не значат. Если бы стражники решили вас обыскать, они непременно сделали бы это.
– Кто тебе все это рассказал? – удивился Мал.
– Как кто? Отец Фелициан и рассказал.
– Значит, он стал умнее и осторожнее. Но в этом городе нечего красть. Если бы здесь было золото, Мемфис давно разграбили бы арабы или франки. Скажи, ты хоть раз встретил здесь человека в расшитой золотом одежде или с пуговицами из драгоценных камней? Их нет даже на масках богов! Единственное место, где можно найти побрякушки из золота и серебра – жертвенник храма Бастет. Но того, кто посмеет его разорить, мемфисцы не простят, даже если он обвешается дюжиной масок неприкосновенных.
– Не сносить головы бедному отцу Фелициану,– ныл Паоло.
Мал пожал плечами. Генуэзец продолжал переживать за судьбу священника. Но длилось это не слишком долго. Так и не дождавшись поддержки от Мала и Лии, Паоло решил выйти в город, чтобы разузнать свежие новости и заодно поискать отца Фелициана.
Мал рассказал Лие о том, что произошло с ним в пирамидах. Он начал с чтеца, который гнался за ним и настаивал на том, чтобы Мал снял змеиную маску. Принц объяснил Лии, что в теле его преследователя с помощью Личины были заключены близнецы Инсаф и Иустин. Он поведал, как те достигли пирамид, как вернули его к человеческому облику, как отошел в мир иной один из братьев, а также про то, как боги склоняли его на свою сторону.
– Что ты думаешь о богах, Мал? – спросила Лия.
– Я познал только того, кто находится внутри меня. Но я не могу судить по этому существу обо всех богах. Оно показало мне истинный облик, когда меч братьев скрестился с моим мечом. У змея всегда была своя цель, и она до сих пор скрыта от меня. Я не знаю, чего он от меня хотел. Ты не ошибалась, когда говорила, что ему не стоит доверять.
– Это не я, это Елена. Почему ты не прислушался к ее словам раньше?
– Я считал, что мы оба делали то, что пообещали друг другу. Змеиные боги хотели восстановить древнюю веру. Аль-Хидр разбил арабов, вернул египтянам их города, и боги смогли вернуться в свои дома. Мне нужна была неуязвимость. С ее помощью я искал Маргариту и шел к пирамидам. Только змей мог войти в обитель. Но я не знал, что эта легенда даже близко не связана с тем змеем, что уже жил во мне. Я сам взрастил его и позволил господствовать над душой и плотью.
– Теперь ты убедился в его коварстве. Елена говорила мне, что змеи знают истину, но намеренно скрывают ее от человека. Они обманывают и ведут петляющим путем.
– Почему ты раньше не сказала мне об этом?
– Не знаю. Наверное, тогда бы ты не поверил мне.
– Это правда, – согласился Мал. – Я был ослеплен верой в то, что змеиный бог мудрее и правдивее человека. Но, когда я разговаривал с Анубисом, что-то внутри меня воспротивилось тому, чтобы заключать с ним договор. И потом, когда я уже вкусил змеиной силы, я по-прежнему был убежден, что Анубис и ему подобные создания – хитрые бестии. Я чувствовал подвох и боялся быть обманутым.
– Но почему ты все-таки поверил им, а не своему страху, который оказался прозорливее ума?
– Не знаю.
Вопрос Лии застал его врасплох. Мал встал из-за стола и начал прохаживаться из стороны в сторону.
– Я потерял осторожность, – наконец признался он самому себе.
Он вспомнил слова Хуфтора о том, что все чужеземцы на египетской земле невольно попадают под ее влияние. Бедуин не ошибался.
– Ты был прав, Хуфтор, – вслух произнес Мал.
– Хуфтор? – переспросила Лия.
– Когда-то именно он рассказал мне, что Египет живет по своим законам. Я изгнанник. Я не мог вечно странствовать по чужой земле и при этом оставаться таким же, как прежде. Если бы раньше кто-нибудь сказал мне, что я буду сражаться за чужих богов, я бы высмеял его. Анубис знал, что я в долгу у змей, и первым предложил мне сделку. Тогда я испугался, потому что никогда не встречался с подобными существами. Но я всего лишь отдалил срок этой сделки. Избежать мне ее не удалось. Тот и Акер притупили чувство опасности, а рассудок утихомирил страх. Когда-то я даже не мог представить себе того, чтобы вступить в разговор со змеиным демоном, но после встречи с Акером стал колебаться. Я доверился рассудку, который внушил мне, что с богами можно иметь дело. Я использовал змеиную силу и стал от нее зависим. В конце концов, она завладела моим телом.
– Как хорошо, что ты теперь свободен.
Лия поднялась и встала на пути вышагивающего по комнате Мала. Когда он оказался рядом, амазонка прижалась к нему:
– Теперь я могу обнять тебя, не опасаясь коварного змея.
Лия по-детски улыбнулась. Мал чувствовал ее прикосновения через ткань плаща. По его телу пробежала дрожь.
– Мне нравятся твои объятья, – Мал вспомнил, что именно так его обнимала Маргарита.
– А я люблю обнимать тебя.
Мал воспринимал Лию как девушку, похожую на Маргариту. До сих пор он ее любил, закованный в панцирь бесчувствия, и стремился к ней лишь умом. Но теперь было все иначе. В нем проснулась нежность, настолько сильная, что Мал не смог бы забыть о ней, даже если бы захотел этого. Порыв Лии пробудил в нем воспоминания о Маргарите, но боль утраты уже растаяла. Это было слишком непривычно.