Маски трёх эпох. Том 1. Проводники
Шрифт:
– Ого! – Он с интересом наблюдал, как в монолитной стене появляется контур двери и она плавно отъезжает в сторону. – Вам дверь сделать?
– Буду благодарна. – Я снова улыбнулась ему и вскоре спрыгнула на молодую траву, поёживаясь от неожиданно холодного весеннего ветра. – Если у меня всё получилось, то нас должен ждать завтрак.
– Сначала покажите мне дом. – Он с интересом рассматривал постройку. – Хочу знать, что тут можно делать непрофессионалу. Простите.
– Вы правы, я абсолютный дилетант. – Я открыла дверь со стороны леса и стала объяснять: – Это прихожая. Справа кухня и бойлерная, но о технике я знаю лишь то, что она должна быть, а вот как она работает…
– Ничего, я помогу, такие дела мне отлично
– Прошу. – Я показала ему гостиную на всю высоту дома с выходящим на озеро окном. – За печью-камином спальня и ванная, наверху тоже спальня и ванная. Я здесь ничего не успела сделать, надо думать. Если хотите, можете расположиться тут, я всё равно хотела спать наверху.
– Спасибо. – Он оглядел пустую комнату – просторную, с гладко отёсанными брёвнами стен, мощными плахами пола и большим, выходящим в сторону леса, окном. Неприметная дверь слева вела в ванную. – Отлично! Ну что же, жду обещанного завтрака.
Кухня была полностью обставлена, на столе ждал завтрак – пышный золотистый омлет с шампиньонами и зелёный горошек на гарнир, кофейник с горячим ароматным кофе, полный молочник, тарелка с бисквитами. После вчерашних приключений мы не ели, а лопали всё так, что за ушами трещало, и вопросов «вкусно-невкусно» не возникало.
После завтрака мы стали обставлять дом, начав, разумеется, со спален. Я особо не роскошествовала, ведь чем больше мебели, тем больше пыли, а значит, и уборки. Поэтому сделала только по-настоящему необходимую, но удобную мебель в стиле дач конца девятнадцатого века. Закончив обставлять спальню, сбежала вниз и постучала в дверь Ланта.
– Вы ещё заняты? Я хотела обсудить устройство ванных, чтобы не напортачить, и заняться гостиной.
***
К полудню дом был обставлен. Гостиную, с согласия Ланта, оформили в том же старинном дачном стиле: деревянный диван-скамья с обтянутым вышитой рогожкой сиденьем, такие же кресла, большой стол и трюмо с несколькими фарфоровыми статуэтками. Сначала я не могла понять, почему так забочусь о зеркалах, потом вспомнила: Шалорн говорил со мной именно из зеркала, значит, в этот раз он мог повторить то же самое.
– Ну всё, можно отдыхать! – Лант, чистый, в новой одежде и мягких мокасинах, откинулся на деревянную спинку удобного кресла. – Обед будет за мной, вы меня уже дважды кормили.
– Не возражаю… – начала было я, потому что это давало мне время сделать на берегу озера хорошую баньку, но тут нас перебили.
– Вы позволите войти? – От зеркала раздался знакомый голос.
– Да, прошу вас. – Я этого ждала, а вот Лант снова опешил.
– Благодарю. – В зеркале проявился Шалорн. – Насколько понимаю, теперь у вас есть время для длинного разговора? Простите, Лант, забыл вам представиться. Я – образ или, если хотите, аватар Шалорна, и именно я вызвал вас сюда. Деми, прошу прощения за то, что вчера вовремя не смог защитить вас. К сожалению, такие вспышки безумия непредсказуемы и случаются всё чаще: жители сходят с ума от вечности, от отсутствия занятий, от мгновенного удовлетворения любой прихоти. Знаю, люди когда-то считали это Раем, но на самом деле наш мир вечного счастья становится для них Адом. Поэтому мы, Лорны, просим вашей помощи.
– Что вы хотите?! – резко спросил Лант. – Паяцев для развлечения вашего зверинца?
– Нет. Людей, которые умеют дать цель окружающим, показать новый путь. Я говорил вчера Деми. Мы, Лорны, этого не можем, потому что созданы для поддержания равновесия, но не для изменения мира. Вы молоды, вы родились в эпоху, когда люди умели жить, не полагаясь на технику, вы умны, деятельны и достаточно образованы, чтобы попробовать найти выход. Не бесплатно. Вне зависимости от того, удастся ли вам всё задуманное, вы получите достойную оплату – в деньгах, золоте, иных предметах, каких захотите. Для нас это не так уж сложно. И мы гарантируем, что вернём вас в то же самое время. Точнее, мы вас из него и не забирали. Наш мир живёт по другим законам: То, что здесь тысячелетия, для вас – даже не миг, а… можно сказать, квант времени. Как наш мир – квант в вашем мире, существующий в нескольких измерениях сразу. Простите, всё это слишком сложно, но потом, если хотите, я попробую объяснить.
– Сначала объясните, что здесь происходит! – Лант требовал этого вполне обоснованно, особенно учитывая, что он-то об этом мире знал только от меня.
Шалорн стал рассказывать и показывать то, о чём я знала из книги и что вкратце пересказала Ланту ещё вечером. Но в рассказе аватара были заметные нестыковки. Он не мог назвать точных дат, даже плюс-минус несколько веков – Лант об этом спрашивал, уточняя, как долго мир находится в Петле Времени. Самое главное – он не мог объяснить принцип этой Петли.
В его словах не было недосказанности, попытки что-то утаить, он на самом деле не знал некоторых вещей, и я списала всё на его древность и то, что он был создан не людьми и мог не обращать внимания на какие-то важные для нас моменты.
***
– В первое время после замыкания Петли мы ещё не знали человеческой психологии, действовали по заложенной в нас программе, основанной на наиболее почитаемых религиозных текстах. В этой программе не существовало солнца, луны и звёзд, смены дня и ночи, вообще не предусматривалось никаких изменений во времени. Как и чувства голода или усталости. У людей не было никаких жизненно важных потребностей, они не чувствовали течения времени. И… почти сразу впали в каталепсию. Замирали в тех позах, в каких их заставало это состояние, и ни на что не реагировали.
Шалорн вздохнул:
– Мы изучили имевшиеся в архивах сведения и подправили первоначальную программу. Вернули обычный дневной ритм, обычное небо, ощущения усталости, боли и голода – очень лёгкие, только чтобы люди чувствовали, что они существуют. На время это помогло. Люди ожили. На несколько десятков лет здесь установились самые жёсткие моральные законы, какие только можно представить. Никаких сексуальных отношений, никакого насилия, никаких излишеств. Потом снова пришла невероятная скука, люди перестали двигаться, просто валялись на травке и дремали. Затем они стали вспоминать синкретическое Писание, все его составляющие – от Ветхого Завета до буддизма, особенно обращая внимание на иудео-христианско-мусульманские трактования рая, который полностью подходит под всё произошедшее – сады, блаженство, отсутствие проблем. Кто-то вспомнил о гуриях мусульманского рая, кто-то задумался, зачем Адаму была нужна Ева, и сделал закономерный вывод. Другой задумался о смерти и попытался умереть. Как вы понимаете, не вышло, зато он получил новые эмоции. Кто-то от той же скуки что-то себе повредил – тоже новая эмоция. Всё это накапливалось, воспоминания о жизни до Петли всплывали всё чаще, прошлое манило всех. Мир здесь неизменен, никаких сил прилагать не нужно, всё и так есть. Никакого зла нет и в помине, а значит, можно делать всё, что хочется – это никому не принесёт вреда. По всем параметрам это был ваш рай. И его не выдерживали даже самые достойные, те, кто привык жить для других. А для кого жить в раю? Что делать, если мир неизменен, любая работа просто убивает время, которого и так – вечность…
– Почитали бы Твена, он ещё когда об этом писал, – хмыкнула я.
– И что произошло, что они тут на людей перестали быть похожи? – одновременно со мной спросил Лант.
– Они постепенно вернулись к той жизни, к какой привыкли до катастрофы. Те клиенты, кого аристократы успели сюда переселить, из «братьев и сестёр» снова стали зависимыми, почти рабами, для чего быстро нашли объяснение в религиозных текстах. Аристократы считают себя избранными, живут так, как хотят. Но скука никуда не ушла, только отодвинулась на некоторое время… – рассказывал Шалорн.