Маски. Иллюзия превращений
Шрифт:
Он повернулся ко мне лицом, и я, удивленная неожиданным предложением, встретилась с ним взглядом. Всего на мгновение, но успела заметить там странное выражение. Надежда? Но почти сразу оно исчезло, сменившись насмешливым вопросом. Ведь знает, что невозможно устоять против такого предложения! Как невозможно было отказаться от полета на Верлинею. Как невозможно было противостоять его напору сегодня ночью…
Я задумалась, чувствуя, что он все так же всматривается в мое лицо, наверняка читая на нем все мои мысли. Получается, в очередной раз пойду у него на поводу, снова поддамся на искушающее предложение? Предложение, от которого именно я не в силах отказаться. А может быть, стоит преподнести ему урок? Взять и наступить на горло своему желанию и… отказаться? Ведь иначе все снова вернется к первоначальному состоянию. Я снова стану восторженной и на все ради него согласной. И совсем смирюсь с тем, что со мной вообще не считаются, потому что знают – при любом возникшем напряжении достаточно помахать перед моим носом очередным необычайно заманчивым предложением, и я… готова. Что бы ни было между нами, это все же какое-то взаимодействие, какие-то взаимоотношения, и очень бы хотелось ощущать себя хотя бы иногда равноправным партнером. А пока получалось… Русалка получалась, в общем.
– А какие они, подводные города? – решила я осторожно разведать что-то, в надежде, что это натолкнет меня на верное решение. Потому что в подводный город очень хотелось, но и отступать от собственного решения об отстраненной самостоятельности я не желала.
Орино еще несколько секунд сверлил меня взглядом, после, пожав плечами, усмехнулся:
– Это надо видеть. Как можно рассказать?.. Мы отличаемся от вас, у нас другой мир, другая цивилизация, другое… Да все почти.
– Да уж, – согласилась я, – одни детки там, на песчаной насыпи, чего стоят! Просто волшебство какое-то, как в сказке.
– Это для тебя необычно, для нас же вполне нормально и естественно. Это был выводок, отправленный на прогулку. Такое можно встретить на каждом шагу, – просто пояснил верлианец.
– А те, кто был рядом, взрослые? Охрана?
– В каком-то смысле можно и так сказать. Это те мужчины, что принимали участие в нерасте верлианки, которая наметала икру с этими мальками, – и на этот вопрос он ответил. – Хотя там, наверное, был не один выводок. Скорее всего, собрали мальков из трех или даже четырех выводков.
Я поразилась:
– Это сколько же тогда их рождается?
– Вылупляется. Мальки появляются из оплодотворенной икры, – поправил меня Орино. – И, к сожалению, выживает их гораздо, гораздо меньше первоначального количества икринок. Какие-то изначально нежизнеспособны еще на стадии икры, особенно если ее некачественно или недостаточно оплодотворили, много погибает в процессе давки после массового вылупливания, и еще потом по разным причинам гибнут на стадии головастиков. Отличным результатом считается, если до половозрелого состояния доживет процентов двадцать. Это наш вариант естественного отбора. Причем из этих двадцати женщин процента четыре.
От любопытства забыв обо всем, я уже не сводила с лица Орино изумленных глаз:
– А нераст – это как раз оплодотворение? – осторожненько, опасаясь напороться на культурный фактор, уточнила я. – И им занимаются сразу несколько мужчин? Одновременно?! Это как?!
Верлианец явно не видел в ситуации ничего такого, что бы оправдывало мое изумление.
– Да. Икры же немало, а если мечущая сильная, то очень и очень немало. Тут биологического материала одного мужчины не хватит. К тому же чем больше мужчин привлечет места, тем большее генетическое разнообразие получит для своих икринок, а это повышает вероятность выживаемости. У нас существуют специальные организации. Туда отправляется женщина, когда чувствует, что икра полностью созрела. Туда же подтягиваются заранее призванные ею мужчины и начинают сдавать необходимый для оплодотворения биологический ресурс. У вас, по-моему, тоже существуют такие банки-хранилища. Ну и потом в специальных резервуарах, в стерильных условиях, сотрудники организации смешивают икру с необходимой для оплодотворения мужской составляющей. Причем чей материал был задействован, строго фиксируется, и впоследствии отца обязательно уведомляют, что в выводке такой-то мечущей есть и его потомство. Тут все просто и естественно. Опять же удобнее растить мальков, ухаживая и заботясь о них группой, одному родителю с этим не справиться. Тем более что женщинам приходится думать о следующем нерасте. Но редко бывают месты, у которых он ежегодный. Это самые сильные мечущие, их сейчас не больше трех. Для большинства наших женщин проходит до десяти лет, прежде чем икра снова созреет и начнется нераст.
Я задумалась. Это все дико, конечно, для меня и невероятно, но кто знает – может быть, наш способ воспроизводства для них так же неприятен и противоестественен? В чужой монастырь…
– А места – это кто? – вспомнила я о зацепившем внимание незнакомом слове.
– Это та мечущая, что призывает на свой нераст, – охотно пояснил Орино.
– Получается, у каждого мужчины несколько мест или только одна? – Я совершенно запуталась в их системе межполовых взаимоотношений.
– Есть определенная группа мужчин, у которых места одна, – как-то поспешно отозвался Орино, – но для поголовного большинства мужчин ограничений нет, они могут участвовать в нерасте любого количества женщин. Главное, чтобы те пожелали их пригласить.
– А что надо для того, чтобы они пожелали? – Я уже с откровенным любопытством пыталась разобраться в вопросе.
– Есть кое-какие условия. – Верлианец явно ушел от ответа. Наверное, там или страшная тайна их расы, или мне точно это не осилить.
И тут посетила запоздалая мысль, которой следовало бы давно оформиться. С водными все понятно, но вот как быть с высшими верлианцами? Не знаю, как уж там у них с представлениями об естественности процесса размножения, но вот сегодня ночью я никакого пренебрежения в отношении земного варианта не заметила. Или тут тоже нет в его понимании связи между постельными забавами и детопроизводством? Вот попробуй в этом разберись…
– А ты? – отвернув порозовевшее лицо в сторону, робко уточнила я. – Ты тоже можешь принимать участие в нерасте? И у тебя тоже есть… э-э-э… дети?
Орино как-то недовольно выдохнул, но ответил. И его ответ меня удивил:
– Да, могу, если буду в этот момент на планете и места пожелает меня призвать. Все мои мальки уже выросли. Взросление у нас происходит быстро. Физически взрослого состояния мы достигаем через шесть лет после того, как вылупимся, а вот половозрелого – только через сорок.
Уф, тогда можно о контрацепции не беспокоиться? Раз детей он создает иначе. Не выдержав, я оглянулась и, смерив его пристальным взглядом, спросила:
– А почему есть верлианцы, которые обитают в воде, и те, что на суше? Как так происходит, если рождаетесь вы все из одной икры, я же верно поняла?
Очень уж интересно было узнать, откуда на этой планете с густонаселенным подводным миром такое малочисленное сухопутное население.
– Да, изначально мы все появляемся для жизни в воде, – кивнул Орино, – но при желании, достигнув половозрелого состояния и получив одобрение Совета, можно запустить процесс трансформации и изменить свое тело для жизни и на суше. Это сложно объяснить представителю другой расы, и сложно сделать этот выбор…
– Почему сложно сделать выбор? – тут же переспросила я. – Ведь это такая возможность познать другой мир, другие планеты… У нас бы, наверное, все пожелали.
– Так только кажется. Очень сложно полностью оборвать связь с родной стихией. Если ты существуешь в гармонии с собой и не важно, чем ты занят – обрабатываешь поля водорослей, производишь перламутровые ткани, строишь криаловые жилища, занимаешься наукой, воспитываешь мальков, создаешь новые технологии, – ты и так самодостаточен. Какой смысл переносить невероятное испытание болью и начинать все сначала? Единицы делают этот выбор, соглашаются разорвать связь. Ведь это необратимо, и часть души навсегда остается пустой. Трудно, с момента рождения существуя в многочисленном окружении, перестроиться на одинокое существование. Очень трудно. Ради того, чтобы изменить эту ситуацию, любой из нас пошел бы на многое, если не на все. – В его голосе мне почудились затаенные оттенки горечи.