Массимо
Шрифт:
– Нет. Оставайся на месте.
Я ничего не сказала…
Но по мере того, как холод проникал все глубже в мое тело, у меня начали стучать зубы. Без шуток.
– Ты делаешь это специально, - прорычал он.
– Нет, - ответила я, клацая зубами.
Затем мое тело начало дрожать.
Массимо застонал, потом сказал:
– Хорошо. ЛАДНО.
Я поспешно подвинулась под одеялом и прижалась к нему всем телом.
Он лежал спиной ко мне, и я прижалась к нему своей.
На нем снова
И к его потрясающе идеальной заднице.
АААААААААААА.
Мои зубы перестали стучать, а тело - дрожать.
– Ты действительно как печка, - сказала я, когда все мое тело расслабилось, наконец, согревшись.
– Ммм, - проворчал он.
Мы лежали так некоторое время… и я думала о том, что он сказал перед камином.
И мне снова захотелось плакать.
Я подумала о том, чтобы сказать - спасибо за то, что ты извинился, но это было немного странно… вспоминать о том, что было час назад…
Поэтому я сделала следующее, что пришло мне в голову.
– Я… сожалею о твоем дяде. И твоей маме. И твоем отце.
Вышло немного неуклюже.
Наверное, этого следовало ожидать. Когда я сказала, что никто никогда не извинялся передо мной, это также значило, что я тоже никогда ни перед кем не извинялась.
Наверное, я все-таки не извинялась, а просто сочувствовала.
Несколько секунд он лежал молча.
Потом ответил:
– …спасибо. И, как я уже сказал, мне жаль, что я втянул тебя во все это.
– Все в порядке, - сказала я и тут же поняла, что это не совсем так.
– То есть, конечно, не все в порядке - это отстой - но это не твоя вина. То есть, ты виноват, но… ты не хотел.
Это прозвучало не так, как мне хотелось бы.
В его ответе был слышен сарказм.
– Спасибо за понимание.
По мере того как согревалась, я стала замечать великолепную выпуклость его задницы, прижатой к моему телу.
Затем я стала представлять, как он размахивает топором.
Его мышцы рук напрягаются…
Его грудь вздымается…
Мышцы спины пульсируют…
И я подумала о большой, твердой, массивной выпуклости на его бедре под джинсами.
О, Боже…
Я попыталась отвлечься разговором.
– Как ты думаешь, что произойдет?
Его голос звучал озадаченно.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду… как ты думаешь, твой дядя ищет тебя? Нас?
– Я не знаю. Но мы не можем рисковать.
– А что будет с моей бабушкой?
– Я собираюсь вернуть тебя к ней домой в целости и сохранности.
Я нахмурилась.
– Но… что-то должно происходить. Иначе сейчас
– Ты видела наемников в той лодке, которая преследовала нас.
– Да, но почему они до сих пор ошиваются поблизости? Если только…
– Все будет в порядке. Мы просто проявляем излишнюю осторожность, вот и все.
Я ухмыльнулась в темноте.
– Ты очень осторожный человек, не так ли?
– Не всегда, нет.
– Мне трудно в это поверить.
– Верь во что хочешь.
Сзади мне было хорошо и жарко… но спереди было холодно, и я повернулась.
Наверное, можно сказать, что я была большой ложкой, а он - маленькой…
Только он был самой гигантской маленькой ложкой, которая когда-либо существовала, а я крошечной большой рядом с ним.
Но я чувствовала, как его задница прижимается прямо к моему тазу.
О, Боже…
Мне так хотелось дотронуться до него…
Но я довольствовалась тем, что приподняла футболку, чтобы прижаться холодным животом к его теплой спине.
– Лучия, - сказал он раздраженным голосом.
– Что?
– спросила я, защищаясь, хотя знала, что он собирается сказать.
– Я сказал - никакого дерьма.
– Это не дерьмо - я просто пытаюсь согреться.
– Ты подняла футболку.
– Мои сиськи все еще прикрыты!
– огрызнулась я.
– И они прижаты к моей спине!
– О-о-о, мне так жаль, что у меня есть эти части тела.
– Знаешь что? Ничего не выходит. Возвращайся в свою комнату.
В комнату, где холодно и ждут плохие воспоминания.
Воспоминания, ради побега от которых я готова на все.
– Нет, - вызывающе ответила я.
Он резко развернулся, чтобы посмотреть на меня.
– Убирайся.
В этот момент я уже не могла отступить, поэтому сказала:
– Если тебе так хочется побыть одному, иди сам в другую кровать. Эта теплая.
– Эти двухярусные кровати крошечные - эта едва ли достаточно большая для меня…
– Как скажешь, - сердито сказала я и повернулась к нему спиной.
– Ну вот, мои сиськи больше не упираются в тебя, доволен?
– Нет. Убирайся. СЕЙЧАС.
– Почему бы тебе не отвалить.
И тут он напугал меня до смерти.
Он вскочил с кровати и сорвал с меня одеяло.
– Я сказал, уходи!
Но он совершил ошибку.
В лунном свете мне все было видно.
У него был стояк.
И Боже, что это был за стояк.
Он все еще был в его черных трусах, но торчал в сторону - и был таким большим и длинным, что оттягивал пояс боксеров.
– Ни хрена себе, - воскликнул я, а затем рассмеялась.
– Так вот в чем дело.