Мастер-класс для диверсанта
Шрифт:
Запершись в своем кабинете, Сергей Осипов почувствовал себя намного спокойнее. Да и сами рассуждения убедили его, что он преувеличил опасность. Зная не понаслышке о работе информационно-аналитических подразделений органов безопасности, Осипов прекрасно понимал, что никто не будет биться над расшифровкой перехваченных сообщений в течение нескольких лет.
«Если шифр не удается расколоть сразу, криптографы относят его в разряд устойчивых и сразу же теряют к нему интерес. Расшифровкой еще могут заниматься несколько зацикленных на этом умников, но через пару месяцев бесплодных попыток охладевают даже они. Теперь сам передатчик. Если службе радиоперехвата удастся его запеленговать, это точно конец. Когда возьмут Акопа,
А диверсанты? – неожиданно подумал Осипов. – Ведь они тоже знают меня. Зато я ничего не знаю о них. Не знаю ни кто они, ни где скрываются. Правда, и Чернышов ничего не знает о диверсионной группе. Нет, разоблачения со стороны диверсантов ожидать не следует. Ведь после проведения акции они опять исчезнут. А вот в отношении Акопа нужно принять меры предосторожности. Этот канал связи становится слишком опасным».
В дверь кабинета осторожно постучали.
Осипов подошел к двери и открыл ее. На пороге стоял ефрейтор-водитель из автохозяйства воинской части.
– Чего тебе? – довольно грубо спросил Осипов.
– Товарищ майор, вы на разводе говорили о бдительности, о повышении внимания, о том, чтобы мы докладывали обо всех посторонних лицах, замеченных поблизости от части...
– Ну да, да, помню.
Он действительно выступал на утреннем разводе перед солдатами срочной службы. Командование части готовилось к предстоящему визиту премьера, хотя об этом и не объявлялось всему личному составу. Майор Осипов входил в число лиц, допущенных к этой информации, поэтому как представитель военной контрразведки призвал солдат к повышению бдительности. Правда, причины необходимости повышения бдительности им названы не были. В течение месяца о повышении бдительности с завидным постоянством говорилось, по крайней мере, каждую неделю, поэтому Осипов не предполагал, что его слова вызовут какую-то реакцию у солдат срочной службы. Тем неожиданнее стал для него визит военного водителя.
– Я тут, когда сегодня из города возвращался, у меня радиатор потек. Пришлось к речке свернуть, чтобы воды залить. А там за холмом, ближе к реке, палатка стоит и машина еще «ГАЗ-66» с какой-то установкой, – сообщил водитель.
– С какой установкой? – не понял Осипов. – С военной?
– Да нет, – махнул рукой водитель. – Не с военной. Строительная, наверное, установка, вроде бур у них там какой-то. В общем, я толком не разобрал. Далеко было, а близко подъезжать я побоялся, мало ли чего.
– Где, ты говоришь, это было? – уточнил Осипов.
– Как в город ехать, то за холмом, ближе к реке. От части километра три или четыре, – неуверенно ответил водитель.
– Три километра от части? Так чего ты панику поднял? Мало ли что за машина там остановилась. Может, водитель, как и ты, захотел воды набрать?
– Нет, – мотнул головой ефрейтор. – Я же говорю, там рядом с машиной еще и палатка.
Настойчивость ефрейтора из автохозяйства имела простое объяснение. У него, как и у других солдат того же призыва, уже истек срок службы. Но чтобы демобилизоваться в первую очередь, нужно было заслужить поощрение командира части. И ефрейтор рассчитывал, что сегодняшним проявлением бдительности сможет такое поощрение получить. Неважно, кем в действительности окажутся люди, поставившие палатку в трех километрах от части. Главное, что он их первым заметил и доложил.
Осипов недовольно вздохнул, так как понял, что сигнал ефрейтора из автохозяйства не удастся проигнорировать. «Когда командование части готовится к приему премьер-министра, когда принимаются беспрецедентные меры безопасности,
– Зайди, покажешь на карте, где ты видел машину и палатку, – сказал он ефрейтору.
Выяснив у водителя, где тот видел палатку, Осипов отпустил его, а сам вызвал дежурную машину. Прежде чем спуститься к машине, Осипов вытащил из своего сейфа «АКСУ» [14] . Всем офицерам военной контрразведки, принимающим участие в антитеррористической операции в Чечне, кроме штатного пистолета Макарова, выдали и автоматическое оружие. Отправляясь на проверку подозрительной палатки, Осипов на всякий случай прихватил с собой автомат. «Черт его знает, кто может там оказаться. Вдруг и впрямь какие-нибудь боевики», – подумал он.
14
«АКСУ» – укороченный автомат Калашникова со складывающимся прикладом.
– Оружие есть? – первым делом спросил Осипов у водителя дежурной машины.
Тот отрицательно помотал головой. Вопрос контрразведчика крайне удивил дежурного водителя, который получал автомат только во время занятий по огневой подготовке. Водитель удивился еще больше, когда майор контрразведки приказал ему заехать к дежурному по части и получить автомат.
Через несколько минут дежурная машина выехала из части и направилась к холму, за которым ефрейтор автохозяйства видел подозрительную палатку. Осипов чувствовал себя довольно спокойно. И не потому, что был вооружен. Он понимал, что в случае перестрелки от его автомата будет мало толку, потому что как боец он уступает любому из чеченских боевиков. Осипов исключал саму возможность перестрелки, так как не допускал, что чеченские боевики разобьют лагерь в непосредственной близости от военной базы Моздока.
Палатку, о которой ему говорил ефрейтор из автохозяйства, Осипов увидел сразу, едва дежурная машина въехала на холм. Возле палатки какой-то человек разводил костер, а чуть в стороне стоял и автомобиль «ГАЗ-66». По приказу Осипова водитель подъехал ближе. Теперь контрразведчик смог лучше рассмотреть находившегося возле палатки человека и убедился, что никогда раньше его не видел. Человек тоже с интересом наблюдал за приближающейся армейской машиной. Осипову понравилось, что человек был абсолютно спокоен. «Чеченский боевик на его месте уж точно занервничал бы», – подумал Осипов, вылезая из машины. Однако автомат он все-таки прихватил с собой. Водитель вылезать не стал.
Возле палатки стоял Псарев. Он тоже видел Осипова впервые, поэтому воспринимал его как противника. В то же время диверсант был совершенно спокоен, потому что в правом кармане его брезентовой штормовки лежал пистолет «ПБ» со спущенным предохранителем, из которого при необходимости Псарев мог за считаные секунды уложить и армейского майора, и его водителя. Впрочем, до стрельбы дело могло и не дойти.
– Майор Осипов с военной базы, – не называя свою должность, представился контрразведчик. – Кто вы и что здесь делаете?
– Бурильщики из ставропольского Управления мелиорации, – ответил Псарев. – Изучаем залегание водоносных пластов.
– Документы предъявите, – потребовал Осипов.
– Документы у бригадира, – произнес Псарев и чуть повернулся к палатке, чтобы майор не мог видеть его правый бок.
«Если майор определит, что фотографии в паспортах бурильщиков переклеены, его придется кончать вместе с водителем, – подумал Псарев. – Правда, майор может оказаться хитрым и не подать виду, что заметил подделку документов. Может, уложить их прямо сейчас? Так сказать, авансом? Майор стоит совсем рядом. Его можно застрелить, не вынимая оружие из кармана. Потом развернуться и всадить вторую пулю водителю между глаз».