Мастер меча рассечет тьму!
Шрифт:
— Валюта местная, большинством кто здесь живёт принимается.
О, какие интересные подробности…
— А сто талантов это много или мало? Ну, цены какие, дядь? — спросила Тома.
— Ну смотри… Полностью восстановить жизненную силу мечнику, чтобы он дожил до старости, будет стоит тысячу сто тридцать талантов. Я потом как-нибудь объясню, что вообще такое эти таланты и как рассчитывается стоимость, я не из задницы это число достал… Ну, если вы дальше будете на меня работать. Доспехи эти, воительница, — Джудо повернулся к Айше, — стоят пятьдесят талантов, вместе с мечом и щитом. Кольца-хранилища стоят по триста пятьдесят. За следующий продвинутый урок я возьму по сотне с каждого… Вот как-то так. Всё, и так уже из меня вытянули кучу всего. Идите работать.
С этими словами Джудо применил какое-то странное заклинание, и перед нами открылся новый путь… Вернее, путь здесь был всегда, просто теперь мы его чётко увидели. Ну что ж, пора и правда начать работать. Как минимум, подключить систему — это обязательно. А дальше посмотрим…
Интерлюдия 2
Санаск бурлил. Страну лихорадило после немыслимых новостей.
Наследный принц Корш решил не ждать честного наследования престола, и задумал устроить переворот, убив своего пожилого, но ещё остающегося в силе отца. Однако король Фоксан доказал, что не просто так сидит на троне. Заговор был раскрыт. Все заговорщики ликвидированы, а принц казнён на центральной площади столицы. Одни воспринимали это как невиданный позор королевской семьи. Другие, те, кто знал реальные причины конфликта, видели в этом послание. Угрозу и предостережение в стальном взгляде старого мага, чья рука не дрогнула, приводя в исполнение самолично вынесенный приговор…
Некоторым этого послания хватило. Те, что были поумнее поняли, что человек, казнящий своего единственного наследника, способного взять на себя управление всей системой магических кристаллов Санаска, не обезумел. Сопоставили кое-какие факты, вспомнили про недавно исчезнувших с публики глав поддерживавших принца семей, и догадались, что Фоксан нашёл-таки, кем заменить единственного наследника. И им очень не хотелось узнать, что с ними может сделать тот, кто убил собственного сына на глазах огромной толпы. Кто-то забился в нору, окружил себя охраной, и ждал, дрожа от каждого шороха. Кто-то побежал на поклон, каясь во всех реальных и нереальных грехах, прося пощадить хотя бы детей и внуков. Но ни те, ни другие, не получали заслуженного наказания от Фоксана. Забившиеся по норам трусы так и продолжали дрожать, всё не дожидаясь кары. Пришедшие молить пощаду легко получали прощение. С одним, иногда двумя условиями, которые Фоксан озвучивал с добродушной улыбкой. И от этой улыбки у воинов и магов с высокоуровневыми легендарными классами в жилах стыла крови.
Условия были вполне приемлемыми. Куда более приемлемыми, чем должны были быть условия для людей, желавших стать единственными, кто пользуется дарами Системы. Не во всем мире, но хотя бы у себя на родине. Желавших сломать бесчисленное количество судеб, навсегда превратив каждого, кому не повезёт родиться в нужной семье, в абсолютно бесправного раба, которому закрыт доступ к Подземельям и любым хоть сколько-то стабильным источникам системного опыта, а значит и большинству даваемых Системой возможностей.
Но никто не принимал эти поблажки за слабость Фоксана. Это раньше многие аристократы могли наглеть, чувствуя за своей спиной принца Корша и поддерживающие его крупные семьи, зная, что в случае слишком острого конфликта может вспыхнуть гражданская война, в которой неизвестно ещё кто победит. Сейчас, угроза гражданской войны оставалась, и все это понимали. Но вот сомнений в том, кто победит, после того как Фоксан втайне от всех устранил лидеров оппозиции и казнил собственного сына, не было. Поэтому главы семей каялись. Поэтому условия выполнялись. Поэтому гражданская война не вспыхивала.
Люди, считавшие себя несоизмеримо лучше других, желавшие, чтобы их потомки жили словно боги среди людей, кланялись тому, кого совсем недавно почти в открытую называли трусом и слабаком, чтобы их потомки жили хоть как-то.
Те, кто сразу понял ситуацию, слабо интересовали Фоксана. С ними он разбирался рутинно. Куда больше возни требовали другие. Те, кто ситуацию недопонял. Те, кто не расслышал предупреждение в криках умирающего принца, заживо сжигаемого магическим пламенем кристаллов Фоксана. Те, из-за кого страна и бурлила.
В крупных городах, то тут, то там, вскрывались преступные организации. Работорговцы, торговцы наркотиками, подпольные казино, секретные бордели, гарантировавшие полную конфиденциальность, где клиент мог по-настоящему делать с «девочками» всё что угодно. Всё это внезапно раскрывалось, и зачищалось с особой безжалостностью. А потом точно так же зачищались места, куда (и откуда) вели финансовые потоки оных криминальных групп, бывших, на самом деле, частью одной организации. Зачищали всех, кроме тех, кто пришёл к королю на поклон, и тех, кто молча порвал все связи и передал людям короля всю актуальную информацию и документы. И всего одного слуха о том, что мятеж Корша спонсировали из-за рубежа, желая поработить Санаск, хватило, чтобы люди не задавали вопросы о том, почему вслед за преступными группировками начали вырезать некоторые купеческие семьи, алхимиков, артефакторов, других известных ремесленников, чиновников, высокопоставленных командиров рыцарских орденов, и, наконец, знатные семьи. Доставалось даже гильдиям магов, наёмничьим отрядам и авантюристам. Кого-то судили. Кого-то казнили на месте. Кого-то просто находили мёртвым…
Многих арестованных, тем не менее, отпускали, или давали им менее строгое наказание. Всё-таки, кого-то заставили работать на работорговцев тем или иным способом. Чаще всего брали в заложники семью. Многие ремесленники, артефакторы, алхимики и маги, помогавшие людям Бэроуза и фракции Корша, сами, по сути, были рабами. Таких король прощал. Но не все его люди разделяли такое милосердие…
Особенно лютовал Драконий орден. Настолько, что в какой-то момент король личным приказом отстранил их от всех операций, а магистра и вовсе временно снял с должности и приказал запереть дома. С врагами, конечно, не церемонились, но мало кто доходил до крайностей. Многие элитные отряды «драконов» же пустились во все тяжкие, убивая всех причастных к работорговле. Впрочем, просто «убивали» они только тех, кто влез во всё это по глупости, или кого заставили, взяв в заложники семью. Остальным же при помощи алхимии, заклинаний и пыточных устройств давали в полной мере прочувствовать на себе всё то, что испытывали их жертвы, проданные в качестве игрушек аристократам-садистам.
Мало кто хотя бы догадывался, почему Драконы так взбесились, и почему многие мастера-рыцари и сам магистр постоянно выглядели мрачнее тучи. Ещё меньше людей знали наверняка. И почти никто больше уже не узнает. Не узнает, что случилось с несколькими десятками рыцарей, одних из самых преданных ордену, официально пропавших без вести. Не узнает, что «Драконы» уже много лет целенаправленно, но тайно брали в свои ряды тех, чья родня тем или иным образом пострадала от работорговцев. Тех, кому было за что мстить. Помогали им встать на ноги и скрыть прошлое, вкладывались в их развитие и обучение куда больше, чем обычно. Для многих из этих людей, Айша, бывшая беспризорница, ставшая мастером-рыцарем элитного рыцарского ордена, всегда была примером. А многие из тех, кто сгинул вместе с ней на миссии, добровольно став живой наживкой для Корша, были их друзьями, товарищами, а для кого-то даже родственниками или любовниками. «Драконы» не карали преступников и мятежных аристократов за нарушение законов королевства. Они мстили им за своих. Как за тех, кто сейчас пошёл на задание и не вернулся, так и за тех, кто не вернулся домой когда-то давно, когда они ещё были детьми.
Серьёзного наказания за эту слабость они не получат. Ни рядовые рыцари, ни командиры, ни магистр. Ведь король прекрасно знал ситуацию. Как знал и то, что вместе с остальными «драконами» на том задании сгинула и дочь магистра, талантливая целительница. Так что простить «драконам» недостаток выдержки Фоксан мог. Не мог позволить продолжать мстить, увы, но он ведь и сам не по доброте душевной «простил» кучу аристократов, не от пиетета к закону приказывал организовывать публичные суды и назначать справедливые наказания, жалеть кого можно, и не творить зверств, какое бы дерьмо не всплывало на поверхность.