Мастер перекрёстков
Шрифт:
— Да не жди ты от меня подвоха! Ты меня освободил, ничего плохого мне не сделал, зачем мне тебя подставлять? Решайся же! А мне надо уходить к своим. Говорю же тебе: скоро грядут перемены!
Макс тяжёлой походкой направился к двери.
— Пошли, — только и сказал он. — Мне нельзя здесь оставаться. Я ничего не смогу с собой поделать! Никогда Лита не станет для меня сестрой.
Голт заскрипел и трудно было понять, что это значит: то ли он смеётся, то ли вздыхает. Но это уже не имело значение, потому что решение своё лекарь уже принял и единственное, чего он боялся, так это передумать в последний момент.
Им удалось
— Что с тобой происходит? — Встревожено спросил предок Галимата. — Я вижу, что ты чем-то встревожен.
Тусклым старым голосом Макс объяснил Голту всё.
— А, эта ведьма тебя, всё-таки приворожила! — Со знанием дела объяснил он. — Вот стерва! Нет, ведьму ничто не изменит! Но ты не переживай, Тёмный Господин освободит тебя от этого!
Лекарь не был уверен, что он хочет этого освобождения. Боль была невыносимой, но избавляться от неё Макс не собирался. Казалось, что он даже получает удовольствие от того, что его душа сейчас с треском рвалась на клочки и болела, болела бесконечной ноющей болью.
— А что будет, если мы кого-нибудь встретим во дворе? — Спросил он.
— Никого не встретим, но надо поторопиться, — уверенно ответил Голт.
Действительно, во дворе замка не было никого. На удивлённый взгляд Макса, человек-дерево ответил коротко:
— Я тоже кое-что умею.
Уже выйдя за ворота, Макс обернулся, чтобы проститься с местом, где он был так счастлив! Ноги, как будто приклеились к земле, но Голт дёрнул его за рукав и они пошли по раскисшей от обильных дождей, дороге в сторону болот. Грязь противно чавкала под ногами и прилипала к сапогам. Вскоре они встретили ещё одного путника. Рыжая ведьма шла им навстречу в сторону замка.
— Здравствуй, Лиса, — поздоровался Макс. — Ты куда?
— Я возвращаюсь к людям, — просто ответила Лиса. — Мистерий сказал мне, что я могу вернуться, мне больше ничего не грозит. Вы знаете, Мистерий построил для меня хороший дом на месте сожжённого и дал мне много денег на обустройство.
— Я рад за тебя, Лиса, — радостно сказал Голт, — ты это заслужила. Тебе уже пора жить нормальной жизнью.
Рыжая ведьма вздохнула тяжело.
— Ах, Голт, я столько лет прожила на болотах, что и не знаю, смогу ли теперь жить вреди людей! Но скоро болота уйдут и мне там больше нечего делать. Успокаивает одно, что мне есть, где жить и на что — не придётся просить милостыню — Мистерий расплатился со мной очень щедро.
В глазах Рыжей ведьмы Макс увидел тоску, которую женщина никак не могла спрятать даже за дрожащей улыбкой. Она боялась своей новой жизни — слишком долго пришлось ей жить вдали от родных мест, от людей…
— Не бойся, Лиса, — попытался успокоить её лекарь, — к хорошему привыкаешь быстро.
Она кивнула и, не говоря больше ни слова, пошла дальше своей дорогой. Её я тоже вижу в последний раз, — горько подумалось Максу, — Надо было бы сказать что-нибудь стоящее на прощанье.
И вот они идут по узкой, едва различимой тропинке среди трясины и сомнительных зелёных островков. Голт чувствовал себя превосходно. И, хотя этого нельзя было заметить на деревянном лице, но он улыбался каким-то своим мыслям. Ловко прыгая с кочки на кочку, человек-дерево умудрялся что-то насвистывать себе под нос. Несколько раз они сталкивались с жутковатыми болотниками, но те не проявляли не только никакой агрессии, но даже просто интереса, как будто уже знали кто они, куда и зачем идут. Пахло тиной и гнилью и ещё непонятно чем. Но сегодня болота Макса не пугали. Он даже подумал с какой-то тоской, что хорошо бы было, чтобы сейчас вынырнула болотная гидра и утащила его в трясину. А, что, идеальное решение всех проблем! Был Максимка и нет его. А Лита, она погрустит и устроит свою жизнь — такие женщины не бывают одинокими долго.
Вот и чудесный источник, но густой, пахнущей пылью, воды в нём почти не осталось. Макс вспомнил слова Архарита и равнодушно спросил у Голта:
— А что будет с болотниками?
— О них не беспокойся, Мистерий их не оставит. Мистерий всё устроит, как надо! — Уверенно ответил Голт.
Проходя мимо чёрного полусгнившего дерева, лекарь подумал: Интересно, а это болотник или нет? но тут же забыл обо всём, потому что его глазам предстал жертвенный камень — осколок прежнего и будущего величия Великого Магистра Пятого Дома. Вновь вспомнился жуткий обряд, но теперь Макс даже желал, чтобы с ним случилось то же, что с той несчастной, которую на его глазах принесли в жертву эти жуткие твари.
— Ну, вот мы и пришли, — шёпотом сказал Голт. — Ничего не бойся.
— А я и не боюсь, — ответил лекарь равнодушно, — мне уже всё равно, что со мной будет.
Но поляне, возле камня, неожиданно появился человек-огонь. Сквозь языки пламени просвечивался желтоватый скелет — жутко и красиво! Существо протянуло к нему пылающие руки, тёмный рот скривился в нелепой улыбке.
— Здравствуй, Голт! — Загудел огонь. — С возвращением!
— Здравствуй, Воцель! — Ответил Голт. — Что нового?
— Сегодня на камне проступило лицо Тёмного Господина, — ответил человек-огонь. Что это значит? Лиса ушла и некому теперь объяснить нам.
Голт подтолкнул Макс к камню.
— Ложись! — Приказал он коротко и лекарь послушно лёг, ощущая спиной холод.
— Воцель, принеси воды! — Обратился предок Галимата к человеку-огню и тот исчез так же неожиданно, как и появился.
— Ну, может, ты передумаешь? — Спросил Голт у Макса.
— Нет, мне нельзя здесь оставаться! Лите ничего не говори и попроси Лису, чтобы она тоже молчала.
— Хорошо, пусть будет по-твоему. Чтож, приступим, что ли? Давай закрывай глаза и ни о чём не думай! Не бойся ничего, я ведь обещал, что не обману тебя.
Все эти приказы лекарь выполнил беспрекословно. Вскоре он почувствовал, как на грудь ему тяжело упали первые капли волшебной водицы. Кожа покрылась мурашками. Голт и Воцель затянули тоскливую, лишённую какой-либо мелодии, песню со словами, не имеющими смысла. От этой песни у лекаря зашумело в голове, мысли увязли в ней, словно в болоте и голова стала пустой и звонкой, чувства тоже исчезли. На Макса навалилась такая апатия, что он даже подумал, что уже умер. Потом холодный камень куда-то исчез — он почувствовал это кожей. Макс падал в бездонную пропасть, он хотел открыть глаза, но веки, словно склеились намертво. Как долго это длилось, он сказать не мог, наверное, целую жизнь! Сознание мигнуло в последний раз и окончательно потухло. Холод, ощущение полёта и пустота.