Мастер теней
Шрифт:
Пять десятков солдат, не избалованных развлечениями, столпились вокруг циркачей и облепили крыши казарм, оставив место в центре для принца со свитой. Дети смотрели на арену горящими глазами, подпрыгивали, замирали и смеялись. Но принцесса нет-нет, да поглядывала на фургоны, пока мальчики восторженно пялились на погоню розового ишака за силачом, которому клоун сунул за шиворот морковку.
Под конец представления, в то время как дрессированный медведь катался на бочке и танцевал, шальная девчонка попыталась улизнуть. Прикрылась магическим
Эрке скрылся пеленой посильнее, догнал и, невежливо ухватив за плечо, повел за фургоны. Шу искренне удивилась. Она так и считала, что их отлучки из крепости никто не замечает и не может за ними проследить.
— И что ты собиралась делать?
Эрке загнал её в угол между крепостной стеной и фургоном.
— Поговорить с эльфийкой.
— Тебе не о чем с ней говорить.
— Не тебе решать.
— Мне. Ты принцесса, не забыла? Принцессы не разговаривают с такими, как она.
— Как ты смеешь так говорить? Ты не знаешь, почему на ней ошейник, вот и не суди, — зашипела она, упершись ладошкой ему в грудь и толкая прочь. — Она шер! Ты понимаешь? Шер! Такая же, как ты или я!
Ахшеддин на миг опешил и отступил. Шу тут же попыталась выскользнуть, но он схватил её за руку.
— Погоди, Шу! Какой ещё ошейник?
— Что значит какой?
— Не горячись, пожалуйста. Что за ошейник?
— Рабский, Эрке. Ты же сам сказал — принцессам не положено говорить с рабами.
— Я вовсе не это имел в виду… шис…
Несколько мгновений они стояли, сверля друг друга сердитыми взглядами. До Эрке постепенно доходило, как же он ошибся — и какая же он сволочь! Рыжая не приманивала клиента. Она просила светлого шера о помощи. А он? Отвернулся!
Эрке с размаху засадил кулаком в каменную стену — так, что от боли вспыхнули алые круги перед глазами.
— Эрке, ты что?
— Прости. Я осел. Пойдем! — теперь уже он потащил Шу к фургону.
Откинув полог и увидев, что творится в фургоне, Эрке снова выругался.
Клоун с улыбкой, нарисованной алым на белом, тащил эльфийку за связанные запястья к передку фургона, где болталась приделанная к стене цепь. Эльфийка вырывалась и шипела, взблескивала и обжигала яростной зеленью. Почуяв шеров, она обернулась. В льдистых всполохах ненависти промелькнуло торжество. И тут же Эрке окатило волной надежды — на миг он оказался на дне моря: ни вздохнуть, ни выдохнуть.
Шу проскользнула под его рукой и запрыгнула в фургон. Балаганщик вскинулся:
— Э… Вашмилсть… что?..
От него завоняло ужасом: не всякий день видишь, как девятилетняя девочка светится мертвенно-лиловым, а её косы тянутся к тебе гремучими змеями.
— Она сбежать хотела… — Циркач не понимал, чем разгневал шеров.
— Отпусти её, — велел Эрке, делая шаг к клоуну.
Тот попятился, украдкой складывая пальцы охранительным колечком.
— Быстро!
— Как скажете, Вашмилсть…
Циркач выпустил рыжие косички и оттолкнул эльфийку. Не удержав равновесия, она упала. Эрке бросился к ней, отшвыривая с дороги циркача, поймал у самого пола. Заглянул в темноту лесных глаз.
— Прости, я осел.
Он коснулся свежего кровоподтека на скуле, исцеляя. И почувствовал её — всю. Словно не её били и насиловали, а его. Ярость темной волной поднялась в нем, готовая выплеснуться убийством. Но прикосновение к щеке вернуло его в реальность.
— Развяжи?
Открыв глаза, он обнаружил перед лицом связанные запястья.
Кивнув, Эрке срезал веревки. И, неожиданно для самого себя, обнял эльфийку. Она прижалась доверчиво, словно он в самом деле заслуживал доверия. Она пахла горькими липовыми почками и свободой…
Треск дерева за спиной напомнил Эрке, что они не одни. И что полгода воздержания — не повод набрасываться на первую встречную шеру, оставляя Шуалейду без присмотра.
Эрке обернулся. Разъяренная Шу продолжала пугать клоуна. Ему уже некуда было пятиться: спина его вжалась в деревянную стойку, руки судорожно шарили по полотну, а расширенные глаза не отрывались от колдуньи. Похоже, времени прошло всего ничего — Шу не успела свести его с ума, слава Светлой!
— Ваше Высочество! — позвал Эрке.
Шу вздрогнула и обернулась. Сиреневое сияние угасло, позволив хозяину цирка со всхлипом вздохнуть.
— Стоит ли?
— Не стоит, — ответила Шу и тут же повернулась обратно к циркачу.
Встретив снова светящийся взгляд встрепанной девчонки в простеньком платье, тот хрюкнул и попытался слиться с деревяшкой.
— Эрке, ты можешь снять ошейник?
— Нет. — Металл под пальцами не отталкивал, но и не поддавался.
Шу сделала ещё шаг к циркачу.
— Дай ключ!
Тот молчал и не шевелился, даже не моргал. Тогда Шу сама протянула руку и рванула цепочку. На его коже остался глубокий след, тут же налившийся кровью, но Шу не обратила внимания на такую мелочь. Схватив ключ, она бросилась к эльфийке, но, как ни старалась, ошейник не поддавался.
— Ш-ширхаб! Почему не открывается?!
Шу и Эрке одновременно посмотрели на циркача: тот побледнел и начал сползать по стенке, но порыв ветра встряхнул его и приподнял над полом. Клоун сдавленно захрипел.
— Что? Говори по-человечески, — приказала Шу.
— Отпусти его, задохнется.
Голубое щупальце ослабло, балаганщик тяжело шмякнулся об пол коленями.
— Ну?
— Купить… — просипел он.
— Ун даль! — скривилась Шу и запустила руку за пазуху. — На.
В поплывший грим полетела горсть серебряных и золотых монет.
— Сделка?
— Сделка…
— Чтоб через час духу не было, — бросила Шу.
— Но… как же… — циркач переводил растерянный взгляд с Шу на Эрке и обратно, не забывая, впрочем, шарить по полу в поисках монет.