Мастер третьего ранга
Шрифт:
– Подними пистолет, – грозно рявкнул мастер.
Юра поднял, и с накатывающимися на глаза слезами растерянно смотрел на Ивана.
– А теперь вытри его и заряди! – парень машинально сделал, что было сказано, и тут же получил еще одну пощечину. – Еще раз увижу, убью придурка!
Подмастерье сунул пистолет в кобуру, и потер горящее от удара лицо. Тут же внутри разгорелась злость. Он стиснул зубы, зарычал и бросился на мастера с кулаками.
Первый удар Иван проворонил. Едва не потеряв передние зубы, он тут же увернулся, от метущегося в лицо второго
Юра перегнулся, сипя, отшагнул назад. Нога оскользнулась, он сел в придорожную траву. Продышавшись, парень взглянул на мастера, уже прояснившимся, недовольным взглядом, но не сказал ни слова.
Иван слизнул выступившую на разбитой губе кровь, сплюнул ее в грязь и косо улыбнулся.
– Ничто, так не отрезвляет, как хамство, грубость, и здоровая злость. Пришел в себя истеричка?
– Да, – с недовольством ответил Юра и отвернул лицо.
Мастер присел рядом, приобнял за плечо, потом взъерошил ему мокрые волосы.
– А ты не дуйся. Не дуйся говорю. Мне тоже гадко на душе. Да, несчастные больные, люди. Но ты ведь слышал кто мы для них?
– Мясо, – ответил Юра, повернув лицо.
– Не знаю, как тебе, а мне мое мясо дорого. Оно на мне давно растет.
– Мне, мое тоже, – вздохнул парень.
– Ну вот. Так что, если видим зараженных, делаем что?
– Валим.
– Фи! Что за жаргон? – наигранно скривился Иван. – Стреляем на поражение. Это больше не люди. Считай, что это нечисть. Как ты там говорил? А, зомби.
– Принял наставник, – покорно согласился Юра.
– Вот и ладушки. А теперь, я займусь трупами, а ты, найди в мешке автомат. В багажнике как раз остались магазины к такому же. Короче заряди все магазины, заряди автомат, а магазины рассуй по всем свободным карманам. Все, выполняй!
На душе было все равно погано. Но Иван дело говорил. Юра был обязан ему многим, в том числе и жизнью, и привык доверять как самому себе. К тому же, если он хочет стать мастером, то слово наставника закон. Это хоть немного, но разгрузило его совесть. Ведь, за него, все решил наставник. А он что, он просто подмастерье. Ему сказали, он выполняет.
Пока Иван, весь вывозившись в грязи, стаскивал в кучу тела, Юра, влез в мешок и присвистнул. Куча дефицитных, штампованных патронов от нечисти с разными начинками, новехонький автомат, и дробовик, уже само по себе сокровище. Но когда он, нашел кошель, набитый золотыми и серебряными монетами, то присвистнул вторично.
Руки сразу же зачесались. Неодолимо потянуло стырить несколько монет. Юра одернул себя, и мысленно обругал. Он давно уже не вор. Теперь он честный, уважаемый человек. А обворовать Ивана, который делит с ним последний кусок хлеба, а то и просто, сам не съест, а все отдаст, парнишке, верх паскудства. Он обругал себя еще раз. Все никак не выветрится воровское прошлое.
Парень затянул кошель, и бросил обратно, загреб горсть патронов, отбросил ружейные и стал набивать магазины. И пока зарядил все магазины, чадящий черным дымом, костер уже прогорел. Ветер, разносил по лесу пепел,
К мотоциклу подошел Иван. Подмастерье лил из канистры воду, пока тот тщательно мыл руки, и смотрел на его хмурое сосредоточенное лицо. Все же мастеру впрямь было не по себе. Просто, он пытался это не выдавать, держал в себе, как и подобает, всякого повидавшему мужчине.
А он тут сопли развел. Юре стало стыдно. И стыдно за то, что совершил, такую дерзость, как поднять руку на наставника. За такое мастера, просто бросают учеников на произвол судьбы. Да еще после, отлученному, никто руки не подаст. Это позор. А Иван, кажется, вовсе забыл о его выходке.
– Вань, ты прости, что поднял на тебя руку, – понурив голову, сказал он. – Я пойму, если ты отречешься от меня.
– Юрка, ты дурак совсем? – усмехнулся Иван. – Я сам был молодым. Я все понимаю. И спровоцировал тебя я сам. Я других способов остановить истерику и панику, просто не знаю. Все, забыли. – Он хлопнул парня по плечу. – Давай лучше Грома покормим. Сами пока перебьемся. Ты не против?
– Конечно нет, – Юра почесал за ухом вывалившего, длинный, розовый язык пса. – Он сегодня растратился.
***
По пути к развилке дорог, встретилось еще несколько зараженных, но они просто не смогли угнаться за выскочившим на хорошую дорогу мотоциклом. Они были обрызганы грязью, облаяны псом и с бешеными лицами что–то кричали охотникам в след.
На развилке Иван свернул на земли рыбаков, которые их встретили тишиной, и обреченностью, неубранных, загнивших, пшеничных полей. Зловещей тишиной, опустевших причалов, сиротливо качающимися на резвых волнах лодками, и развевающимися по ветру, рваными сетями.
Они подъехали к рыбацкому поселку, что сгрудился, скоплением, избушек и землянок у излучины реки. Ворота распахнуты. Одна створка вовсе была оторвана и валялась на земле. По пустым улицам, ветер кружил листья и мусор. Собаки стайкой загоняли дико голосящих курей. А на избах и землянках, досками были заколочены окна и двери.
На заросших сорняками огородах, гнили никому не нужные овощи. Свиньи похрюкивая, спали в цветниках. Коза, склонив изогнутые рога, пугала тявкающую на нее шавку.
Мороз пробрал по коже от запустения. Люди покинули поселок, судя по всему не так давно, но не забрали с собой ни скот, не урожай.
– Что будем делать? – спросил подмастерье.
– Не знаю. Можем влезть в один из домов и переночевать, а можем объехать это стремное место. Дорога хорошо накатана, значит, где–то по близи есть еще поселки.
– Если там, не то же самое. Скоро начнет темнеть.
– Ты прав. Значит, расположимся здесь.
Гром, беспокоился, потягивал носом и ворчал. Но не так как, когда чуял опасность. Иван покопался в багажнике и достал небольшой гвоздодер. Он осмотрел несколько домов, приценился и решил вскрыть наиболее добротную избу. Но как только подошел к двери, то понял беспокойство пса.