Мастер всея Галактики
Шрифт:
— Я полагал, что Глиммунг — божество, — произнес Джо. — Из-за его огромной силы.
— Божества не проламывают десять этажей, — заметил робот.
— Резонно, — признался Джо.
— Рассмотрим по пунктам, — предложил робот. — Начнем с бессмертия. Амалита и Борель бессмертны; Глиммунг смертен. Второй критерий...
— Мы знаем остальные два критерия, — перебила Мали. — Неограниченная власть и неограниченное знание.
— Значит, тогда вы читали мой памфлет, — сказал робот. — Господи Иисусе, — произнесла Мали с уничтожающим презрением.
—
— Тогда как же возникло христианство? — спросил Джо.
— Оно возникло, — пояснил робот, — поскольку Иисус заботился о других людях. «Забота» — точный перевод греческого «агапе» и латинского «каритас». Иисус стоит с пустыми руками: он никого не может спасти, даже себя. И тем не менее своей заботой, своей любовью к другим он...
— Ладно, хватит. Дайте нам памфлет, — устало проговорила Мали. — Мы прочтем, когда будет время. А сейчас мы собираемся под воду. Приготовьте наши акваланги, вас же об этом попросил мистер Фернрайт.
— Подобное божество есть и на Бете-Двенадцать, — продолжал робот, будто не слыша приказа. — Оно научилось умирать вместе с каждым существом на планете. Оно не могло умереть вместо других существ, но умирало вместе с ними. И потом, с рождением нового существа, оно возрождалось. И таким образом пережило бессчетное число смертей и воскрешений. Сравните с Христом, который умер только однажды... Об этом тоже написано в моем памфлете. Там есть все.
— Все? Тогда вы — Календа, — заявил Джо.
Робот посмотрел на него. Долго и пристально. Молча.
— И ваш памфлет, — продолжал Джо, — это Книга Календ.
— Не совсем так, — произнес наконец робот.
— То есть? — резко переспросила Мали.
— То есть я построил свой памфлет на Книге Календ.
— Почему? — спросил Джо. Робот помялся, но затем ответил:
— Со временем я хотел бы стать вольным литератором.
— Давайте наши акваланги, — бросила Мали с нарастающим нетерпением.
Странная мысль возникла у Джо в голове. Может быть, в связи со спором о Христе.
— Забота, — произнес он, повторяя термин робота. — Мне кажется, я понял, что вы имеете в виду. Там, на Земле, со мною однажды случилась странная вещь. Так, незначительный случай. Я снял с буфета чашку, которой никогда и не пользовался, и обнаружил в ней паука. Мертвого паука; он умер от отсутствия пищи. Наверное, он свалился туда и не смог выбраться. Но вот что интересно. Он свил паутину на дне чашки. Когда я нашел его, мертвого, с жалкой, бесполезной паутиной, я понял, что он был заведомо обречен. Ни одна муха не могла бы попасться в сеть, даже если бы он ждал вечно. Он ждал, пока не умер. Он сделал все, что мог, но без толку. Я до сих пор думаю: понимал ли он бесполезность усилий? Знал ли, когда ткал паутину, что у него ничего не получится?
— Маленькая трагедия жизни, — констатировал робот. — Каждый день они происходят миллиардами, и никто их не замечает. Кроме Господа. По крайней мере, так я написал в своем памфлете.
— Да, я понимаю, что вы имеете в виду, — сказал Джо, — говоря о заботе. Точнее было бы сказать: это касается его. Я чувствовал, что трагедия паука касается меня. Она действительно касалась меня. «Каритас»... Или, по-гречески... — Он пытался вспомнить слово.
— Мы можем наконец спускаться? — спросила Мали.
— Да, — кивнул Джо. Очевидно, она не понимала его. Как ни странно, робот понимал. Непонятно... Почему железяка способна понять то, что не способен живой человек?.. Может быть, «каритас» — производное интеллекта. Может быть, мы всегда ошибаемся: «каритас» — не чувство, а высшая форма мозговой деятельности, способность воспринимать то, что тебя окружает, — замечать и, по словам робота, заботиться. Познание, вот что это такое. Это не тот случай, когда чувство борется с разумом: познание есть познание.
— Можно попросить у вас экземпляр памфлета? — вслух спросил он.
— Десять центов, пожалуйста. — Робот протянул книжку. Джо выудил из кармана картонную монетку и протянул роботу.
— Теперь пойдем, — сказал он Мали.
Робот дотронулся до выключателя. Бесшумно отворились дверцы стенного шкафа, и Джо увидел полный набор водолазных приспособлений: кислородные маски, ласты, пластиковые костюмы, водонепроницаемые фонари, грузы, самострелы, кислородные и гелиевые баллоны... И много видов другого оборудования, которое он не смог опознать.
— Учитывая, что у вас нет опыта подводного плавания на глубине, — заявил робот, — я предложил бы вам спуститься в сферической опережающей камере. Но раз вы так настаиваете... — Он пожал плечами. — Тут уж я ничего не могу поделать.
— У меня достаточно опыта, — бодро проговорила Мали и стала вынимать оборудование из шкафа; вскоре у ее ног выросла внушительная груда водолазных принадлежностей. — Доставай то же самое, — объяснила она Джо. — Одевайся в том же порядке, что и я.
Они натянули акваланги, прочее снаряжение и в сопровождении Виллиса прошли в шлюзовую камеру.
— Когда-нибудь я напишу памфлет о глубоководном плавании, — бормотал робот, отвинчивая огромный запорный клапан. — Общепризнано, что Преисподняя находится под землей — это вы найдете в любой религии. На самом же деле она в глубине океана. Океан, — он снял тяжелую дверцу клапана, — это материнская стихия, из нее вышли все живые существа миллиард лет назад. На вашей планете, мистер Фернрайт, эта ошибка обнаружена во многих религиях. Так, греческая богиня Деметра и ее дочь Кора произошли из подземелья...