Мастер. Размышления о преображении интеллектула в просветлённого
Шрифт:
Любой мастер, достойный называться мастером, всегда берет каждого индивида и обучает его в соответствии с его потенциальными возможностями, в соответствии с уровнем, на котором тот находится. Порой это создает несоответствия, противоречия, но их нельзя избежать, потому что невозможно говорить с каждым отдельно.
Например, я должен говорить со всеми вами. И я обращаюсь не только к вам; то, что я говорю вам, разойдется по всему миру, достигнет всех моих людей. Когда я разговариваю с вами, я также разговариваю и с ними. Что касается меня, они настолько же присутствуют здесь, как и все вы. Но это
Вчера вечером мы видели, как Майтрейя ничего не сказал Судхане, а только щелкнул пальцами — это было совершенно абсурдно, не связано ни с чем... но он щелкнул пальцами, и нечто случилось благодаря такому пустяковому жесту: Судхана стал просветленным. Он был уже готов к этому, стоял прямо на пограничной полосе — и этот простой жест подтолкнул его. Но бывают же твердолобые! Вы продолжаете колотить их, а они считают это вроде как бы массажем... Вы продолжаете высказывать им самые глубокие истины, а они воспринимают это как большое развлечение.
Просветление для них — только предмет любопытства. Они не хотят становиться просветленными, но они хотят понять — авось когда-нибудь это станет подходящей областью для исследования.
Один великий мастер из Шри Ланки умирал. Он созвал всех своих учеников, и его последние слова были: «Вы проучились почти полстолетия, но вы продолжаете слушать, накапливать знания, и ничего, похоже, не изменяется в вашем существе. Поэтому, как последнее средство... я решил, что тех, кто хочет стать просветленными, я возьму с собой. Я умираю; они должны будут умереть со мной. Так что, если кто-то действительно заинтересован в этом, поднимитесь на ноги!»
Тысячи монахов... И они стали оглядываться друг на друга: «Вы — старший, вы должны встать. Вы великий знаток, должны встать. Вы такой умудренный в писаниях, вы так замечательно поучаете, теперь пора — поднимайтесь!» Но никто не поднимался.
Старик сказал: «У меня мало времени». Тогда один человек поднял руку — но тоже не встал. Старик сказал: «Одного поднятия руки недостаточно. Встань».
Тот человек сказал: «Простите меня, но мне нужно сделать сначала много других вещей. Я поднимаю руку, чтобы выяснить, — потому что вы уйдете, а я не знаю больше никого, кто может показать мне путь. Скажите мне коротко! Если однажды моя работа закончится, мои запутанные дела устроятся. Я смогу следовать, но прямо сейчас... пожалуйста, простите меня. Не поймите превратно мою руку — вот почему я не стою, только рука поднята. Я не хочу становиться просветленным прямо сейчас, но я хотел бы знать верный путь».
Старик сказал: «Полстолетия я рассказывал о верном пути, а ты так и не понял. Как же ты поймешь за несколько минут? — ведь мое время пришло. Но это дало мне замечательное прозрение: твое любопытство, твои вопросы были не ради просветления. Это был род духовного развлечения».
Так что бывают разные люди... Есть люди, которые готовы; им требуется лишь небольшая помощь, лишь тень хлыста. А есть люди, которые даже не сдвинулись бы ни на дюйм от своего состояния, пусть хоть все будды прошлого, настоящего и будущего пытаются сделать их просветленными. Никто не может сделать вас просветленным, пока это не станет вашей собственной, внутренней потребностью.
Индивидуальности различны, поэтому
Из-за различий в индивидуальностях учение не может быть философской системой. Оно не может быть логически непротиворечивым. Оно должно быть многомерным.
И Да Хуэй прав, когда говорит: «...он наставлял людей согласно их индивидуальным способностям». Он ведет речь о Гаутаме Будде. Кажется, он приближается понемногу к здравому смыслу. Он больше не называет его желтолицым, старым варваром...
...во всех сферах, а в это время разумные существа извлекали пользу в соответствии со своим складом. Это похоже вот на что: «Один порыв восточного ветра, и сгибаются мириады былинок».
Когда я вхожу и вижу, как вы склоняетесь, я вспоминаю выражение Гаутамы Будды: «Один порыв восточного ветра, и все травы склоняются».
Человек просветленный есть не что иное, как порыв восточного ветра. Одного его присутствия достаточно для тех, кто способен к какому-то осмыслению, кто не предубежден, кто открыт и доступен, как открытое небо, и кто невинен, как деревья, как травы... Невозможно не склониться. Вы же не каменные статуи. Но бывают идиоты на свете...
Всего несколько дней назад здесь побывали семьдесят человек из The Times of India. Это огромная организация газетчиков, самая крупная сеть в Индии — и старейшая. Владельцы были все здесь, кроме одного человека, главного хозяина; он любил меня с давнего времени, еще с тех пор, когда он был маленьким ребенком, и я останавливался в их доме в Калькутте.
Он хотел стать саньясином — он бывал в нашем ашраме и прежде, по нескольку дней медитировал здесь, но его отец очень сильно настроен против меня. По двум причинам его отец против меня. Во-первых, мальчик этот его единственный сын, и они — одна из самых больших вершин среди супербогатых людей Индии. Он опасался, что его сын станет саньясином, тогда кому принимать его великую империю?
И страх, что он может взяться помогать движению его деньгами... А во-вторых, он был сердит на меня... хотя мы даже не поссорились и не обидели друг друга. Он настолько опасался меня, что, когда я останавливался в их доме — поскольку его жена всегда интересовалась мною, — он обычно тут же выезжал из города. Пока я не уезжал из его дома, он не возвращался. Просто случайная встреча — и может произойти неприятность...
Второй причиной антагонизма по отношению ко мне было то, что его жена спросила меня: «Когда жена перестает любить мужа, правильно ли спать с ним вместе?»
Я сказал: «Это же проституция! В этом нужно быть очень искренними. Если вы не любите его, вам следует сказать об этом. Не пытайтесь притворяться — по крайней мере, в таких делах, как любовь».
Тогда она спросила меня: «А если жена любит кого-то другого?..»
Я сказал: «Любовь есть высший закон, и над вами не должен господствовать никакой более низкий закон морали и общества. Когда вы следуете высшему закону, ничего дурного не может случиться».