Мастера книги
Шрифт:
Благословением потому что если бы не война, то мы бы жили в условиях, при которых мрачное средневековье показалось бы эпохой расцвета свободы, искусства и науки. Проклятием же потому, что у Атлантиды вновь появился механизм контроля нашего развития.
Снизив мощность воздействующих на нас установок, Атлантида начала наносить точечные удары, провоцируя у людей те или иные гениальные наития. Одновременно с этим было создано тайное общество Мастеров Книги.
Так начиналась длящаяся до наших дней неизвестная война тайных обществ и манипулирования сознанием.
А в ближайшее время должен был начаться следующий этап возвращения атлантов. Решив, что люди полностью исчерпали себя, как вид, система вновь запустила свои мутагенные системы, в результате чего в последнее время стало появляться множество уродов и так называемые дети индиго – следующий, промежуточный шажок в человеческой эволюции. И если я все правильно понял, в ближайшее время должна начаться новая пандемия, которая окончательно отделит семена от плевел. Кстати, именно понимание этого заставляет борцов с Атлантидой бить в набат каждый раз, когда появляется очередной птичий грипп или атипичная пневмония. Они-то знают, что скорый удар Атлантиды неминуем, вот только не знают, что и когда обрушится на голову человечества.
– Послушай, – спросил я Тень после сеанса, – а тебе не кажется, что все это, мягко говоря, натянуто?
– Что именно?
– Ну ладно я понимаю в древности, когда у людей не было достаточно техники, они не могли добраться до объектов Атлантиды. Но сейчас, когда мы легко можем расхерачить несколько таких планет, как наша, почему нельзя уничтожить установку атлантов и закончить эту войну?
– Потому что они предусмотрели такой поворот событий, как предусмотрели и то, что вы будете их ненавидеть, как уже сейчас ненавидите и боитесь тот же искусственный интеллект. Такова ваша природа – быть против всех остальных. Вы и других боитесь лишь потому, что ставите себя на их место, забывая, что главный механизм эволюции – это не естественный отбор с его конкуренцией всего со всеми, а симбиотическое существование в виде единой экологической системы. Так вот, установку невозможно уничтожить, потому что основные объекты находятся ни где-то там в пространстве и времени, а в межпиксельном пространстве, куда люди могут попасть лишь по приглашению. И это во-первых. Во-вторых, установка попросту блокирует любые попытки к ней приблизиться, поэтому людям даже в голову не придет что-либо бурить или строить там, где это может помешать работе установки, не говоря уже о том, чтобы нанести по ней целенаправленный удар.
– Но ведь однажды уже нанесли.
– Как знать, – ответил Тень с хитрой улыбкой на губах, которую я увидел в своем воображении.
Вернувшись домой, я сварил себе кофе, – Алина была в командировке, – и включил телевизор… Я тупо пялился в экран, не замечая того, что показывали, и думал о том, что фактически я становлюсь предателем собственного вида. И если раньше я сотрудничал с Книгой, можно сказать, по глупости, то теперь, после откровений Чтеца мое предательство становилось сознательным актом.
Я предавал людей, как до этого их предал мой дед… а он был не в пример мне не робкого десятка, вот только аргументы для убеждения у них находятся для каждого из нас. Для меня – это Алина, ее здоровье, безопасность, жизнь. А дед… наверняка он сделал это ради нас, ради своих, близких…
А с другой стороны, возможно у нас нет никакого выбора и не было. Смогли же те же большевики оболванить население целой страны до такой степени, что советские зомби до сих пор готовы кричать ура Сталину и идти с его именем в бой. Причем без всякой контролирующей сознание аппаратуры.
А с чьим именем пошел бы в бой я? Кого бы стал защищать? Человечество? Да оно и без книги вызывает у меня тошноту и стыд за то, что я принадлежу к этому виду. Человек – это звучит тошно, по крайней мере для меня.
За Родину? Да такая Родина в тысячу раз хуже чужбины. Не Родина, а бандит времен перестройки, взимающий с тебя дань. К тому же на примере тех же Буданова с Ульманом Родина показала, как она готова платить за любовь к себе.
За Алину? Думаю, да. За маму, за отца, за деда… Человек должен прежде всего заботиться о себе и о своих близких, а если так, то для меня… как и для деда тогда, предательством было бы предательство по отношению к нам…
Наверно я бы окончательно запутался в своих рассуждениях, если бы не Алина, которая своим возвращением одним махом разрубила этот мой гордиев узел. Алиночка… Наверно, я только тогда понял, прочувствовал до мозга костей, насколько мне дорога эта самая близкая и родная мне незнакомка.
Я схватил Алину на руки и долго-долго целовал ее в губы, а потом, целуя ее лицо, шею, голову, принялся повторять:
– Алиночка, милая, нежная моя… я тебя люблю… я тебя очень-сильно люблю… и никому не отдам… слышишь? Никому…
– Да что с тобой? – спросила она, когда сумела таки вырваться из моих объятий.
– Просто я понял, что ты – самый близкий мой человек, ради которого…
Алина не дала мне договорить, заткнув рот поцелуем…
А потом мы занимались любовью медленно и неторопливо, и кровать поскрипывала в такт точно также как в фильмах из моего детства скрипели парусные корабли или шлюпки. И мы были вдвоем на нашей шлюпке-кровати, только я и Алина, и за возможность продолжать наше совместное плаванье я готов был послать ко всем чертям людей, атлантов, Книгу, вселенную и самого господа-бога вместе с его ангелами и прочей родней.
А еще потом, проснувшись, Алина совершенно по-детски обняла меня, поцеловала в губы и прошептала:
– Я тоже тебя очень сильно люблю.
Новая Глава
Периодически без всякой на то причины меня накрывает жуткое состояние. Я начинаю чувствовать себя тысячелетним стариком, живущим в условиях двух-трех «g». Причем старым и тяжелым я становлюсь не на уровне тела и даже не на уровне сознания, а на уровне ауры или энергетической оболочки, что ли. Как будто тяжесть всех предыдущих моих воплощений разом обрушивается на меня, и я изнываю под этой тяжестью, словно на моих плечах лежит весь небесный свод.
В такие моменты я хочу только одного: сдохнуть как можно быстрее раз и навсегда, без какой-либо загробной жизни, даже самой что ни на есть расчудесной. Возможно, я даже помог бы себе сдохнуть если бы был для этого достаточно оптимистично настроен. По мне, так надо быть истинным оптимистом, чтобы пришить себя тем или иным способом. Почему я так думаю? Да потому, что только отпетый оптимист может думать, что либо там ничего нет, либо что мудила-боженька, если он существует, позабыл приготовить для нас и там какие-нибудь отравляющие наше посмертное существование пакости. Я лично готов поверить во что угодно, но только не в его любовь в частности ко мне и доброту. По-моему он – редкостный урод и сволочь, ну да не о нем сейчас речь.