Мастерская человеков
Шрифт:
Ну, управляющий покрадывает, но зато он лучше выжимает соки у рабочих, лучше "ведет дело". Фабриканту было бы менее выгодно, если бы управляющий довольствовался одним жалованием, но прибавочная стоимость была бы меньше, то есть рабочие были бы хуже ограблены. Вы никак не составите такого списка упреков, воспитательных и репрессивных ярлыков, какой существует у нас.
Алексей Степанович другим тоном значительно спокойнее и жестче сказал:
– У вас кто? Воры всех формаций, эксплуататоры, фабриканты, локаутчики, лавочники, реакционеры, империалисты и их лакеи, слуги, прихлебатели, трусы, эгоисты всех сортов и оттенков, мелкие грабители и шкурники.
Мурель достал записную книжку и начал что-то записывать.
Мещанин Мотоцкий выплюнул конфету от кашля и сказал:
– Однако надо обедать. Пойдемте.
Глава двадцатая
Обед был беспокойный. Все уселись за двумя столами. Внешне все это выглядело весьма обычно - ресторан-вагон, люди сидят за столиками, белые скатерти, перед каждым стоит прибор, беседа протекает тихо, как у всех заграничных людей. Несколько возвышается только голос москвича, но и это в пределах вполне приличных.
На самом же деле обстановка была чрезвычайно беспокойная, и Капелов был озабочен больше, чем когда бы то ни было. О, да, ему предстоят ТРУДНОСТИ. Его работа в Мастерской Человеков, взаимоотношения с Латуном и остальными - все это детская беспечность по сравнению с тем, что ему предстоит. Он чувствовал себя как человек, взбирающийся на очень высокую и крутую гору. Его пугала неизвестность. Как он ни старался представить себе хотя бы самое ближайшее будущее - ничего не получалось.
Как быть с Мастерской Человеков?
Каких людей делать в Москве?
Как быть с заказами?
Кумбецкий говорил, что СССР нужны новые люди.
Хорошо. Но как их делать?
Вот только первое соприкосновение с советским воздухом, и уже тяжелая голова. Новый человек! Шутка ли? Какими качествами он должен обладать! От одного только перечисления части недостатков, какое сделал Головкин, можно с ума сойти! Кстати, надо бы записать их! А то будешь делать нового человека - вкатишь ему что-либо из перечисленного, и работа пропала. Уже не новый человек, а старый.. Заказ не примут!
Трудное дело!
Но лучше не думать пока об этом!
Капелов глубоко вздохнул и посмотрел в широкое окно. Летели советские поля, леса, деревни. Все это, казалось, тоже думало. Русские просторы всегда кажутся задумчивыми. Это старое наблюдение. Капелов тоже знал это из книг, но все-таки это волновало его. В просторах было беспокойство, неиспользованные возможности, досада, грусть, молчаливый вопль; эх, долго с нами ничего не делали! Да делайте же с нами что-либо, черт вас побери! Ведь мы так богаты, так могучи!
Поезд остановился на маленькой станции. Небольшой станционный домик. Грязновато. Озабоченно. Серо.
Из багажного вагона ловкие людишки тащат пачки газет. Ишь, как подпрыгивают, как суетятся!..
Это - новое. Девушка в красной косынке. Очень миловидная. В пальтишке. Платье короткое. Нитяные чулки. Скромные ботинки. Но какая здоровая, какая цветущая! Ей на ходу что-то с подчеркнутой небрежностью говорит парень. Так, по-видимому, полагается: не выказывать "интереса". Парень тоже ничего-крепкий парень.
Да, по-видимому, это в какой-то степени новое. Надо будет исследовать, из каких элементов состоит советская молодежь.
– Запишите, пожалуйста, - обратился Капелов к Мурелю, - "исследовать советскую молодежь".
Мурель записал.
Капелов продолжал рассматривать станцию. Поезд тронулся. Опять поля, леса, деревушки.
Капелов задумался.
Думали и остальные. Думал и Мурель. Уставился в угол вагона и о чем-то думал приспособленец.
Только мещанин Мотоцкий был весьма оживлен. Ему понравилась женщина, обедавшая за соседним столиком.
Она была советской гражданкой, и хотя она не ехала из-за границы, но была одета щеголевато, резко отличаясь этим от других пассажирок. На ней было сравнительно богатое платье, серьги, большие кораллы, губы ее были накрашены, лицо напудрено, ногти наманикюрены.
Это была, по-видимому, жена или дочь нэпмана или зажиточного специалиста.
Мотоцкий ей тоже явно понравился. Само собою вышло так, что они разговорились. Она, видимо, была очень довольна знакомством с красивым иностранцем, настоящим иностранцем, едущим прямо из-за границы, в хорошем костюме, с шелковым платочком в кармане, модно одетым. Он изящно отогнулся на своем стуле, опираясь на его спинку, и беседовал с женщиной.
Капелов хотел послушать, о чем они говорят, но ему мешал Мурель.
Мурель был бледнее и худее обыкновенного.
Он стал еще впечатлительнее, чем был. В глазах его часто светилась мука. Капелову неловко было остановить его, когда он заговорил.
– Что мне делать?
– вздохнул он.
– У меня очень странное ощущение и часто - очень тяжелое. Мне кажется, что я был в разных местах, очень много видел. Мне кажется, что я знаю множество людей, что я бывал в разных странах, что со мной происходили всевозможные случаи... Что вы со мной сделали, когда создавали меня? Что вы влили в меня такого? Я чувствую невероятную перегруженность всякими образами, фактами, событиями. Для чего мне это?.. Мне кажется, что у меня было какое-то детство, затем юность. Правда, это мне кажется призрачным, но часто я сам начинаю верить в это. Ведь вы же знаете, что у меня ничего этого не было, и я тоже хорошо помню, как я появился на вашем грязном верстаке, с того момента, как начало работать мое сердце...
Капелов внимательно выслушал его и сказал:
– Ну и что же? Очень хорошо, что вам так кажется. Вы мне как-нибудь расскажите, какое у вас было детство, юность и все остальное... Это интересно. А то, что вам кажется это призрачным, то вообще всякое прошлое кажется призрачным всем людям, у которых действительно были и детство, и юность и которые бывали в разных странах и переживали всякие события. Таково свойство человеческой памяти. Пережитое вспоминается, как сон, и утрачивает всякое реальное ощущение. Все это знают. В этом нет ничего особенного. Даже самые яркие любовные и иные переживания очень скоро в нашей памяти начинают жить смутными, призрачными представлениями. Так что вы ничем не отличаетесь от других людей, и это очень хорошо. Это говорит за то, что я вас правильно сделал! Ссылайтесь почаще на всякие факты из вашего мнимого прошлого, и никто не будет подозревать, что вы родились недавно на моем, как вы говорите, грязном верстаке...