Мастерская по наковальне новых душ
Шрифт:
Рен с каждым вдохом и движением глаз жаждал пропустить через себя чарующее состояние покоя природы, ее волнующую безмятежность. Душа героя за долгое время обретала нирвану, стремясь слиться с окружающим ее умиротворением.
Успокоение Рена прервал резкий толчок – это был сигнал, что лодка прибыла в пункт назначения. Он не спеша сошел на помост, выложенный из разноцветного камня. Судно из веток ивы прибилось к берегу и растворилось в кустах лесной чащи, будто его и не было.
Ступив с помоста на землю, Рен почувствовал колебание, идущее из недр планеты. Сделав второй шаг, его душу, словно стрелой, пронзило озарение. Эта мощь, как разряд тока, прошла от кончиков
Воцарилась тишина.
Глава 11
Ева стояла у окна и смотрела вдаль.
Погода за окном была мрачной, и вчерашнее море, которое казалось ей чистым и непоколебимым, сегодня не вызывало таких эмоций. Оно казалось угрюмым и совершенно отдалившимся от нее. И тут она подумала:
«Неужели уже сегодня? Казалось, этот день никогда не наступит, а он уже сегодня!»
Неожиданный стук в дверь прервал ее мысли, и легкая дрожь прошла по юному телу. Она не знала, что делать: позволить войти или притвориться, что ее нет. Не успела Ева принять решение, как двери распахнулись. Через порог переступили четыре маленькие черные лапки и быстро направились к кровати хозяйки комнаты.
– Люси, иди ко мне! – тихо проговорила девушка.
Кошка подбежала к ногам Евы и начала тереться о них, громко мурлыкая, прося ласки. Следом за кошкой в комнате появилась женщина, на которой был всё тот же шёлковый халат. Она быстрыми, но плавными шагами направлялась к девушке со словами:
– Ева, милая, у тебя все хорошо? Я опять слышала крики…
– Мам, не переживай, тебе послышалось, – перебив женщину, сказала Ева.
– Я волнуюсь за тебя, Ева! Если у тебя кошмары, можешь мне все рассказать, я же твоя мама и люблю тебя. Мы вместе обязательно со всем справимся. Главное, что мы есть друг у друга, – обнимая дочь, сказала женщина.
Волноваться за Еву было одним из любимых занятий женщины с натянутой осанкой. В дочери она находила утешение и жизненные силы, которые помогали ей вставать по утрам. Она не всегда могла показать любовь к дочери – работа судьи накладывала отпечаток на её характер. Но каждый день, вставая по утрам на работу, которая делала её холодной и сдержанной, она благодарила невидимые силы за прекрасного ребёнка, давая про себя обещания, что сделает всё, чтобы уберечь и защитить свое чадо.
– Мам, не волнуйся, пожалуйста, у меня нет больше кошмаров… Правда. А крик, возможно, был с улицы. Ты посмотри, какая погода, возможно кто-то попал под дождь, – говорила Ева, вырываясь из объятий матери.
Поцеловав Еву в темя, судья направилась к выходу, желая спокойной ночи.
– Мам, я люблю тебя! – сказала вслед Ева.
– И я тебя. Не засиживайся допоздна, завтра в школу…
– Точно, школа… Мам, я забыла передать, директор тебя вновь вызывает в школу.
– А что опять случилось?
– Я не знаю, – пожимая плечами, быстро проговорила Ева.
– Хорошо, завтра позвоню ему, – с этими словами мама Евы вышла из комнаты.
Кошка запрыгнула на кровать, к ней присоединилась и Ева с дневником. Устроившись удобнее в постели, девушка посмотрела на своего домашнего питомца и с улыбкой произнесла:
– Ну что, Люси, запишем еще один сон?!
Глава 12
Из дневников Евы
Часть «Сны Евы»
Глаза
Я шла по удивительной тропе. В воздухе пахло озоном. Мои лёгкие жадно хватали этот расслабляющий воздух природы, им хотелось как можно дольше сохранить его частички в себе. Мой путь спиралью уходил в небо и касался мягких облаков. Под тропой была пустота, но меня это не пугало, а, наоборот, завораживало мое воображение.
Мой взор был устремлен в небо. Мне хотелось как можно четче рассмотреть, что меня ждет на самом верху тропы. Я была в предвкушении чего-то завораживающе приятного. Тут неожиданно для меня земля под ногами, подобно землетрясению, начала дребезжать, и я повалилась с ног.
После падения я обнаружила, что нахожусь уже совсем не на тропе. Это была машина с открытым кузовом, в кабине находились двое мужчин, один из которых был водителем. Меня охватил ужас. Я понимала, что они ошиблись, и им нужна не я. В диком поту, почти сквозь слезы я начала стучать им в кабину, просить отпустить меня, что они перепутали. Но мои старания были напрасны, они словно не слышали меня.
Собравшись с мыслями, понимая, что это сон, я осмотрелась по сторонам. Машина передвигалась по проселочной дороге, окруженной беспросветным лесом. Стояло теплое лето. И почти смирившись со своим положением не то пленницы, не то узницы, я увидела стоящих на обочине людей. Они не напоминали своим внешним видом людей из моего мира. На мужчинах были брюки темных оттенков наподобие галифе, а сверху серые рубахи, подпоясанные чёрными плетёными поясами из кожи, ноги было невозможно разглядеть, их скрывала трава. Женский одеяние отличался от мужского. На женщинах были длинные рубахи или платья трапециевидной формы, которые имели фиксацию на линии талии ремнём в виде кожаного корсета. Головы женщин были покрыты причудливыми чепчиками белых оттенков. Их костюмы, по моим ощущениям, были из прошлого, но их совершенно не удивляла машина из моего времени. В руках они держали вилы и лопаты. Я бросила мольбу о помощи в сторону толпы. У меня появилась надежда. «Меня спасут», – мелькнула мысль. Я начала кричать и махать. Просила помочь остановить машину. «Меня с кем-то перепутали!» – кричала им я. Но мои надежды не увенчались успехом. Люди бездушно смотрели на меня, не проявляя никаких эмоций.
Опустошенная, я рухнула на дно кузова. Небо в эти минуты казалось мне таким голубым и чистым.
За рассматриванием неба я не заметила, что моя тюрьма прекратила движение. Я вновь поднялась. Пунктом назначения была огромная поляна, разделенная проселочной дорогой на две равные части. Поляну окружал все тот же беспросветный лес. Голубое небо, которое я рассматривала из машины, больше не радовало. На моих глазах его затянули темные тучи, которые своим движением напоминали вереницу черных коршунов, слетавшихся на добычу.
Меня насильно вытащили из кузова машины. Земля была холодной.
Отойдя от потрясения и оглядевшись, мне стало ясно, что на этой поляне пленницей была не только я. Повсюду были клетки и вой страдающих людей. Я бросилась на помощь, но мои руки были закованы в цепи. Решив лучше рассмотреть себя, я заметила, что «Я» – это не совсем «Я». На мне была белая полупрозрачная ночная рубашка из приятного к телу хлопка. Волосы растрепались. Они были чёрного цвета и волнистые.