Мастиф

Мусин Ринат

— Куда ты их? — хмуро спросил Шпак.

— Проценты по кредиту — раз. Укрепить двери — два. Решетки на окна — три.

— Комбайн — четыре, — ухмыльнулся Наиль.

— Масло машинное купить «шелловское», и топливо на уборку, — упрямо подсказал Саша.

— Ладно, разберемся, — проворчал Серега, разлил еще по одной. — Ты лучше скажи — в милицию пойдешь?

— Я что, похож на дурака? — возмутился Александр. — Ты знаешь, что будет?

— Представляю, — рассмеялся Наиль.

— Это же не хухры-мухры, — насупился Шпак. — Четыре трупа. Найдут.

—

Да и пусть находят! — возмутился Саша. — Только я сам ничего делать не буду. Пусть идут, смотрят, находят, пробуют вытащить из-под земли, а я посмотрю, что получится. А потом решу, что делать. Им это интересно, они же сами решили за порядком следить — вот и нехай себе следят, уроды.

— Они не за порядком, они за тобой следят, — напомнил Андрей Павин.

— Ты пей, Андрюша, пей, — ласково сказал Александр.

— Балабол ты, Сашка, — разозлился Шпак. — Сам подставился, и всех подставишь.

Александр, не торопясь, налил себе полную стопку, в одиночку осушил, крякнул.

— А теперь слушай меня, Шпак, — начал он глухо. — Ты там не был. Не знаешь, не веришь, не понимаешь. Только учти, когда эти сверхчеловеки наружу полезут, никому сладко не придется. Ни тебя, ни меня — никого не спросят. Тут такая каша заварится, попомни мои слова. Если уж начнется, ты поверь, я все что ты скажешь — сделаю. Завтра же на явку с повинной побегу. А пока, Шпак, давай посидим, выждем, от нас всегда требовали именно этого. Сидите ровно, ребята, не бузите, не думайте. Вот и я буду — ровно, не шуметь, думать даже не буду. Это мое слово. Пусть подавятся, гады.

Саша разлил еще по одной.

— А еще, Шпак, смутно на душе. Я пока домой ехал, все мозговал. Вот один-одинешенек выбрался. Всех там положили — а я уцелел. Почему? Может, я им нужен? Меня Полина удивила.

— Ведьма твоя?

— Ведьма, чистая ведьма, — быстро согласился Саша. Ему захотелось стукнуть по столу кулаком, чтобы ухмылки погасли, чтобы начали слушать, а не подкалывать.

— Она ведь чувствовала, вы бы на нее посмотрели — страх ходячий, не женщина. А медведь ее пристукнул…

— Это не медведь был, — вмешался Наиль. Саша повернулся к татарину:

— Это ты точно сказал. Не медведь. Потом только понял. Я ведь для них угрозы не представляю. Ну что я расскажу — смех один, даже вы мне не верите. А вот в это поверите?

Александр вытащил из-под стола длинный сверток, распутал шнуровку и капрон.

— О! — произнес изумленный Павин.

Саша не стал ничего говорить, просто взял пустую бутылку из-под водки. Голубое лезвие легло на стекло, Саша надавил — и сталь медленно прошла через прозрачную хрупкую материю, разделив бутыль на стакан и воронку.

— О как! — еще удивленней сказал Павин.

— Ну-ка, дай, — растерянно произнес Наиль. Он попробовал поднять оружие, запыхтел:

— Вот шайтан. Он же неподъемный!

— Дай мне, — попросил Шпак, легко оторвал меч от стола и тотчас выронил.

— Горячий! — Сергей ошеломленно подул на руку.

— Сам ты… — проворчал Саша, поднимая клинок с пола. — На это посмотри…

И он со всего маху ударил себя лезвием по руке, поморщился от боли. На предплечье остался только красный, быстро исчезающий след.

— Я сам им даже порезаться не могу, — почти пожаловался Александр. — Подарочек от сверхчеловечков.

— Да, — крякнул Шпаков, ничуть, впрочем, не удивленный. — Бывает, однако. Разливай, Наиль.

— А что про медведя? — поинтересовался татарин, поднимая стопку.

— Не медведь это. Иначе бы Полина почувствовала. Оборотень это был, точно. Юра в медведя обратился, чтобы мозг свой драгоценный мыслишками кровожадными не выдать. Понимали они, что от меня толку нет, а вот Полина запросто могла хоть кого убедить. Она Кондратия Федоровича заставила Фадея убить, тот и не понял ничего. Пришла бы она к кому-нибудь, да и упросила бы в шахту маленькую бомбу кинуть. Желательно — термоядерную. И ведь кинули бы… Но не дали ей, живой не отпустили, понимали, черти лабораторные.

— А самое поганое, — продолжал Саша, опустошив стопку. — Если я рыпаться начну, они за мной тоже придут. И никакая милиция, никакой ОМОН не поможет, будто у них делов нет, как мне помогать.

— Да, кстати, — пробурчал Шпаков. — Я тебе говорил, что Агробанк приходил? Собрался нас конфисковывать.

— Говорил, — отозвался Саша. — Сказал, что Анька обещала через дверь пальнуть…

— Сказали, что снова придут, теперь с милицией. Подставили нас банкиры. Посмотри…

Шпак достал из кармана смятую бумажку. Саша посмотрел и присвистнул. Число на бумажке состояло из семи цифр.

— Мы на землю и совхозное имущество подписались, чтобы ссуду взять, — тяжело ронял слова Шпак. — А нам земельный налог пришел, и долг, и пеня. Суд быстро разобрался, сплоховали мы. Надо было в общество переименовываться. Сегодня-завтра придут нас на части рвать. Жалобу надо было полгода назад подавать, а мы на полях ворочались, как идиоты…

— Значит, каждый возьмет по ружью, — прорычал с набитым ртом Александр. — А там будь что будет.

— Я их, сволочей, не понимаю, — вмешался в разговор скалящийся Наиль. — Мы же их кормим… поим… твой… — татарин посмотрел на Сашу, — …твой отец их лечит. Анька в детском саду работает. Наташа учит. Все для них делаем! Все! И все равно мало! Мало? В голове не укладывается… Зачем нас гнобят? Кто работать будет? Не понимают? Рвать зубами гадов!

— Тихо ты, — рыкнул Шпак. — Разбушевался… Конец нам… Ружьишки они возьмут… Доедайте закусь, и молитесь в тюрьму не угодить… Ты, Санек, пока доллары свои не трать, даже на масло «шелловское». Они нам ой как пригодятся…

Они в молчании доели колбасу, открыли пиво, подождали, пока кренящийся Андрей не упадет под стол.

— Ну ладно, — сказал Шпаков. — Поступай, Сашок, как знаешь. Давай, Наиль, бери Павина за ноги, потащили.

Евгения, жена Андрея Павина, маленькая жгучая брюнетка, только пожала плечами, когда Шпак и Наиль занесли мужа в квартиру.