Мастодония
Шрифт:
– Это не обсуждается, – отрезал я. – Однажды ты уже рискнула жизнью, хватит с тебя. В тот раз у нас не было выбора, мы пошли ва-банк, но сегодня все иначе. Жди здесь. Скоро вернемся.
Во время нашей перепалки Хирам удрал к Стоячему. Райла хотела, чтобы я нашел его и привел домой, но я сказал, что ну его к чертовой матери, поскольку если я его найду, то пристрелю, да и дело с концом.
Короче, мы с Беном выехали в довольно скверном настроении, а погода в меловом периоде не добавила нам радости: бушевала гроза, в душном воздухе клубились исходившие от земли испарения, жгучий ветер хлестал
Из-за дрянной погоды фауна присмирела. Звери, должно быть, попрятались по кущам. Некоторых мы вспугнули, и они (включая мелкого тираннозавра) спаслись бегством. Пришлось объехать стадо трицератопсов: они стояли, повесив голову, и не утруждали себя поеданием травы в ожидании нормальной погоды.
Следовать за экспедицией было проще простого: тяжелые грузовики проложили в почве глубокую колею. Местами отпечатки колес смыло недавним дождем, но найти их снова не составляло труда.
Проехав миль пять по прибрежной низине, мы обнаружили первую стоянку. Судя по обилию пепла в кострищах и множеству автомобильных следов, охотники пробыли здесь несколько дней. Осмотревшись, мы увидели колею, ведущую к западу, на ту сторону холма и в прерию.
Миль через двадцать местность круто спускалась к низине реки Ракун, а след, по которому мы шли, змеей уползал за горбатый холм. Мы объехали его и увидели лагерь. Бен затормозил. Какое-то время мы молча сидели в машине. Палатки трепетали на ветру, почти все они были раскурочены. Один грузовик лежал на боку, другой в канаве – глубокой рытвине, характерной для мелового периода, – под острым углом, уткнувшись капотом в стенку размыва.
Никакого движения, если не считать разорванных тентов. Никакого дыма: костры давно прогорели. По всему лагерю в беспорядке валялись какие-то белые предметы.
– Спаси и сохрани, – прошептал Бен, отпустил педаль тормоза, джип покатился под горку и въехал в замусоренный лагерь: кухонная утварь вокруг мертвых костров, втоптанный в землю брезент, брошенные винтовки и повсюду кости, человеческие кости, добела обглоданные падальщиками.
Бен остановил машину, и я вышел, держа на сгибе локтя тяжелое ружье. Довольно долго стоял, озирался и не мог осмыслить всю бесчеловечность этого зрелища: мозг упрямо отказывался воспринимать увиденное и редактировал картинку так, чтобы она уложилась в голове. Я слышал, как хлопнула дверца машины Бена, как заскрипели его ботинки, как он встал рядом и надсадно заговорил, стараясь, чтобы не дрогнул голос:
– Думаю, это случилось неделю назад, если не больше. Может, через день после того, как они разбили лагерь. Глянь на кости. Совершенно чистые, а для такого требуется время.
Я хотел ответить, но не смог. Как оказалось, я крепко стиснул зубы, чтоб не застучали.
– Никто не спасся, – сказал Бен. – Как вышло, что никто не спасся?
– Может, кто-то сбежал в холмы, – выдавил я.
– Если так, побрел бы домой по следам грузовиков, и мы нашли бы его по дороге. У одиночки, тем более раненого, не было шансов. Если не сожрали в первый день, сожрали бы во второй. Ну а в третий – тем более.
С этими словами Бен направился в лагерь, а я пошел следом.
– Эйза! – Он замер, уставившись в землю. – Ты только глянь на этот след.
Его размыло дождем. В оставленных когтями вмятинах стояла вода. След был огромный. Из-за неровных контуров он казался крупнее, чем на самом деле, но я прикинул, что в ширину он как минимум два фута. Позади и чуть левее был еще один похожий отпечаток.
– Это не тирекс, – заявил Бен. – Зверь покрупнее тирекса. Мы и представить себе не можем, какой он крупный. Глянь, вон еще следы.
Теперь мы видели, что чудовище истоптало весь лагерь.
– Трехпалый, – сказал Бен. – То есть ящер. Пожалуй, двуногий.
– Судя по следам, тут орудовала целая стая, – добавил я. – Одному – да и двоим – столько не натоптать. Помнишь тираннозавров? Мы решили, что они охотятся парами. А до этого думали, что тирексы добывают пищу поодиночке. Может, на самом деле они охотятся стаями – прочесывают местность, как волки, и хватают все, что попадется. Стая добудет больше еды, чем одинокий охотник или даже пара.
– Если так, – заключил Бен, – если они и правда охотятся стаями, у Эспинуолла и остальных не было надежды на спасение.
Мы обошли лагерь, отводя глаза от наиболее жутких подробностей. Как ни странно, внедорожники (за исключением одного перевернутого) остались на своих местах. В полутьме пасмурного дня тускло поблескивали стреляные гильзы. Тут и там лежали брошенные винтовки, и повсюду виднелись отпечатки громадных лап с тремя когтями.
В холмах, спускавшихся к речной низине, замогильно стонал ветер. Небо, затянутое рваными тучами, бурлило адским варевом. Вдали грохнул гром. Из рощицы мне усмехнулся череп с остатками волос и клочком бороды, приставшим к нижней челюсти. Сдержав рвотный позыв, я понял, что с меня хватит, и повернул к джипу, но меня окликнул Бен. Когда я оглянулся, он стоял на краю глубокой промоины, шедшей по южному краю лагеря, и кричал:
– Эйза, сюда!
Нетвердо ступая, я подошел к нему и увидел в яме груду исполинских костей с редкими лоскутами чешуйчатой шкуры, зияющую грудную клетку, вытянутую лапу со скрюченными когтями и череп с отвисшей нижней челюстью, словно готовый схватить добычу.
– Видишь лапу? – показал Бен. – Это передняя. Хорошо развитая, сильная. Не такая, как у тирекса.
– Аллозавр, – сказал я. – Вне всяких сомнений, это аллозавр, вымахавший до гигантских размеров. Просто мы не находили таких окаменелостей.
– Ну что ж… По крайней мере, парни укокошили хотя бы одну такую тварь.
– Может, и не одну. Если поискать…
– Нет, – сказал Бен. – Я уже насмотрелся. Поехали отсюда.
Бен говорил с Кортни, а Райла и я слушали их по параллельному телефону. Все мы были относительно трезвы.
– Плохие новости, Корт, – начал Бен, когда Кортни взял трубку. – Как помните, первая экспедиция задержалась.
– Да, на пару дней или около того. Не вижу причин для беспокойства. Наверное, охота пошла лучше, чем ожидалось, или их занесло дальше, чем надо. Может, сломалась машина.