Мать (CИ)

Волобуев Вадим

Захаров втянул носом воздух.

– Хм, как бы до милиции дело не дошло. Ты всё-таки вернись в квартиру и подожди его там. Ну не вечно же он будет где-то болтаться! Вернётся!

Людмила махнула рукой.

– Я уже ни во что не верю. Ладно, Андрей Семёнович, спасибо.
– Она направилась к выходу.

– Ты в квартире будь, слышишь?
– крикнул ей вдогонку Захаров.
– А вечером мы к вам зайдём. Слышишь, Людочка?

Людмила не ответила.

Может, и впрямь покараулить в квартире? Нет, сидеть, сложа руки,

было выше её сил. Тогда уж лучше на работу вернуться.

Но на работу она тоже не пошла. Вместо этого бросилась к Карасёву - единственному, кто сейчас мог помочь ей.

Ресторан был пуст, из колонок звучал "Ласковый май". С кухни доносился грохот кастрюль, слышались голоса поварих. Скучающий официант долбил по клавишам отключённого синтезатора, стоявшего на подиуме.

Не обращая на него внимания, Людмила устремилась к двери с надписью: "Посторонним вход воспрещён".

– Женщина, вы куда?
– крикнул ей официант.

Людмила будто не услышала. Распахнула дверь и ринулась по коридору в администрацию.

– Женщина!
– отчаянно крикнул официант, бросаясь следом.

– Саша, я ушла от него, - трагическим голосом объявила Людмила, появляясь на пороге Карасёвского кабинета.

Тот поднял глаза от бумаг, медленно поднялся из-за письменного стола. Лицо его принято странное выражение надежды и испуга. Людмила вздохнула и бросилась ему в объятия.

– Погоди, объясни толком, - растерянно забормотал он, обнимая её и гладя по спине.

Дверь снова распахнулась, внутрь ворвался официант. Увидев директора, развернулся и, не отпуская дверной ручки, вылетел обратно.

Людмила вскинула взгляд на Карасёва.

– Ушла. Понимаешь? Вчера вечером. После того, как... ну ты помнишь. Он... он был невыносим!
– Людмила хотела рассказать о ссоре на демонстрации, но слова застряли у неё в горле.
– Я ночевала у знакомых. У его друга. Куда мне теперь идти? Ты знаешь?

– Подожди, - повторил замороченный Карасёв.
– Это всё так неожиданно... Мне надо сообразить.

– Ты говорил, что хочешь развестись, - напомнила ему Людмила.
– Когда, если не сейчас?

– Ты присядь. Выпей кофе. Или вот, хочешь, коньяк есть. Хороший. Давай я тебе налью немного.

Людмила обессиленно опустилась на стул. Карасёв подошёл к шкафчику за его спиной, достал оттуда бутылку коньяка и маленький бокальчик. Плеснул Людмиле грамм пятьдесят.

– Вот, возьми.

Она покорно выпила и закашлялась, махая ладонью перед ртом. Карасёв схватил стоявшую на столе зелёную бутылку с минералкой, налил в стакан, сунул подруге. Та начала пить, захлёбываясь и гулко глотая.

– Так, давай обдумаем спокойно, - сказал он, возвращаясь на директорское место.
– Значит, ты от него ушла. Это уже окончательно?

– Ну конечно!
– с раздражением откликнулась Людмила.
– Как ты думаешь? Слышал бы ты, что он говорил вчера. Сволочь паршивая. На

глазах у всех!

– Так, - снова сказал Карасёв.
– Понятно.
– Он поморщился.
– Из меня вчера, кстати, тоже душу вытрясли.

– И что теперь? Как нам поступить?
– спросила Людмила, впервые, кажется, объединив себя с Карасёвым в одно местоимение.

Тот побарабанил пальцами по столу.

– Давай так. Ты же точно не возвратишься к Пахомову, да? Я тебе сниму номер в общежитии и разберусь с семейными делами. Развод - это дело не одного дня, ты же понимаешь. Надо как-то разделить имущество, да и дети...

– У меня, кстати, тоже сын есть, - напомнила Людмила.

– Ну вот! Что тебе объяснять?

Она высморкалась в платок. Спросила глухо:

– Ты женишься на мне?

– Ну конечно!
– Карасёв вскочил со стула, подлетел к ней и обнял, поцеловав в макушку.
– Людочка, что за вопросы!

Она уткнулась носом ему в живот. Заговорила гнусаво:

– Я не знаю, где мой сын. Не знаю, где муж. И где буду ночевать. Я сбежала с работы. Мамочки мои, что мне делать? В чём я провинилась? Ничего не понимаю. Саша, помоги мне! Я... я теряюсь. Вся жизнь наперекосяк. И... и где мой ребёнок? Будто пелена перед глазами. Хоть вешайся. Я в милицию пойду! Пусть ищут ребёнка...

Карасёв метнулся к столу, налил ещё минералки, поднёс Людмиле. Та начала пить, трясясь от рыданий.

– Тебе надо успокоиться, - сказал он, гладя её по голове.
– Сейчас я отвезу тебя в общежитие, вечером приеду и всё обсудим. Только не делай глупостей.

– Мне на работу надо.

– Какая уж тут работа!

– Тогда оформлю отгул.
– Она подняла на Карасёва припухшие от слёз глаза.
– Саша, помоги мне найти сына.

– Помогу, - пообещал он.
– Только не сейчас. Я же не могу бросить ресторан. У меня на месяц вперёд всё расписано. Сегодня вот свадьба, завтра - день рождения у Рябининского зама... И Клюев наседает...
– Он замолчал, не договорив.

– Если ты меня оставишь, я погибла, - прошептала Людмила.

– Ну что ты такое говоришь! Откуда такие мысли? Даже и не думай об этом. Выбрось из головы. Аж прям самому не по себе стало. Ты как скажешь иногда, Люда! Не знаешь, как реагировать. Всё сделаю, что обещал. Не волнуйся.

– Правда?
– с надеждой спросила она.

– Правда.
– Он нагнулся и чмокнул её в губы. Провёл ладонью по щеке, отведя упавшую прядь волос.
– Всё будет в порядке.

Он повёз её в общежитие на своей синей "копейке". По пути заехал в экспедицию оформить отгул. Людмила пошла одна, чтобы не компрометировать себя и Карасёва.

Кадровичка - молоденькая якутка с неумеренной страстью к косметике - растерялась, увидев Людмилу, затараторила:

– Я не могу оформить на сегодня. Надо было вчера приходить. Ну или сегодня до восьми. А теперь как же?