Мать Лжи
Шрифт:
— У моей колесницы сломалось колесо…
— Уходи прочь, не то позову братьев. — Дверь захлопнулась.
Чайза охватила паника, и он беззвучно закричал: «Открой дверь!»
Зазвенела цепочка. Дверь распахнулась. На пороге стоял молодой человек с ошейником Героя, но у него была одна рука и один глаз. Глаз быстро моргал, словно хозяин дома и сам не понимал, почему открыл дверь. Человек с одной рукой не особенно опасен. И он не может принять боевую форму.
— Ты будешь мне подчиняться.
— Пусть тебя заберет Злая богиня, если так! Грязный наглый
«Ты будешь мне подчиняться!»
— Я буду тебе подчиняться, — согласился мужчина и добавил уже громче: — Интересно, почему? Что ты со мной делаешь?
— Молчать! — взвизгнул Чайз.
Молчание.
— Называй меня господин.
— Мой господин добр.
— Говорить будешь, только когда тебя спросят. Как тебя зовут?
— Элигио Ломотти, мой господин.
Происходящее начинало нравиться Чайзу.
— Кто еще в доме, Элигио?
— Моя жена и дети, господин.
— Скажи ей, чтобы зажгла свечи, а потом иди за мной.
Чайз зашагал обратно к колеснице. Через мгновение он услышал звук удара — фермер споткнулся и упал лицом вниз, начал злобно ругаться, но тут же умолк. Когда Элигио поднялся на ноги, он был весь в грязи и навозе. Чайз взял его за руку и повел к колеснице.
— Разберешься с колесницей и гуанако, а потом вернешься в дом.
— Мой господин добр.
— Пойдем, тетя, я сам тебя отнесу. — Вчера он даже не стал бы пытаться — всю тяжелую работу делал Сесто — но теперь он Избранный и должен обладать еще и физической силой. Салтайя не возражала, когда Чайз поднял ее на руки. Выяснилось, что он может без особых усилий донести ее до дома. Ага!
Дом оказался удобнее, чем те крестьянские хижины, где им приходилось ночевать последнее время. В первой комнате имелись столы, стулья и большой каменный очаг. Из нее можно было попасть в две других. Железные кастрюли стояли на полках, с потолка свисали гирлянды сушеных фруктов. От запаха пищи Чайзу захотелось есть. Он заметил, что пол выложен каменными плитками — настоящая роскошь.
Молодая женщина зажгла полдюжины свечей — наверное, этого запаса им хватило бы на две шестидневки, а потом устроилась в углу, обнимая плачущего ребенка. Еще один мальчишка прижимался к ее ноге. Чайз поставил тетю на пол и подошел к женщине. Она со страхом посмотрела на него, и он тут же овладел ее волей.
— Ты будешь мне подчиняться, что бы я ни приказал.
Ее глаза остекленели.
— Я буду тебе подчиняться.
Она была прелестна: вьющиеся волосы, налитая молоком грудь. Чайз ощутил, как его охватывает возбуждение, — нечто подобное он испытывал, когда рядом оказывалась Бабила. Он наверняка сможет заняться с ней любовью! Да. Сегодня ночью у него все получится! Муж этой женщины — мятежник. Он заслужил, чтобы его жену изнасиловали. Он заслужил кару — пусть посмотрит.
— Называй меня «дорогой».
— Дорогой?
— Да, словно ты действительно хочешь так меня называть. А теперь поцелуй меня, как целуешь Элигио.
Она поставила на пол своего щенка, обняла Чайза и поцеловала
— Я хочу еды и побольше. Женщине нужен суп. Ты ее покормишь.
Салтайя устроилась возле очага, и на ее лице появилась отвратительная усмешка.
— Похоже, сегодня у тебя получится, сынок?
О боги! Мог бы и догадаться, что в прошлый раз он не сумел ее обмануть.
— Она постарается за всех остальных.
— Как тебе угодно. Ты теперь можешь почти все, мальчик, если будешь и дальше радовать Мать.
— А Ее порадует изнасилование?
— Конечно. И мертвый мятежник утром.
Чайз сглотнул.
— Почему бы и нет?
Сейчас лучше подумать о первой части сделки. Хотя отец на его месте наверняка бы убил мятежника.
За едой Чайз узнал, что женщину зовут Кармина. Оказалось, она превосходно готовит. Если Кармина хотя бы на одну шестую так же хороша в постели, то ночью ему спать не придется. Элигио вернулся и уложил спать щенков. У одного из них болел живот, но Чайз велел ему заткнуться, и тот сразу смолк. Чайзу не понравилась ненависть, которую источал единственный глаз хозяина, и он приказал Элигио выйти под дождь и смыть с себя грязь. Тот беззвучно подчинился.
Когда Чайз закончил трапезу и собрался улечься с Карминой в постель, Салтайя велела позвать Элигио обратно. Конечно, фермер промок насквозь и скрежетал зубами от злости, но вслух ничего не сказал. Сесто вел себя иначе. Чайз еще не до конца освоил Контроль.
— Допроси его, — распорядилась Салтайя.
— Хорошо. — Чайз оставил Элигио стоять, а сам посадил Кармину к себе на колени и принялся ее ласкать. — Когда ты в последний раз видел Марно Кавотти?
Верист оскалил зубы. Его рука отчаянно задрожала. Он захрипел, но ответил:
— Вчера, господин.
— Когда именно?
— Примерно в это же время.
— И куда он отправился?
— Я не знаю, господин. — На губах Элигио появилась торжествующая улыбка.
— Кто с ним был?
— Мужчина, женщина и пять Героев.
Чайз перевел для тети.
— Их имена! — пронзительно закричала Салтайя. — И куда они уехали?
Элигио оскалился, но Чайз заставил его отвечать. Орлад и Ваэльс покинули дом на рассвете, чтобы по реке добраться до города. Фабия и Дантио ушли утром обычным путем, их должен встретить агент в Селебре.
— Какой агент? — потребовал Чайз.
Отец захочет знать имя. Да и ему самому это пригодится, когда он станет дожем. Предатели!
Элигио до крови прикусил губу, не спуская взгляда с руки Чайза, продолжавшего ласкать жену.
— Берлис Кавотти.
— Ты лжешь! Она возглавляет партию Стралга в Совете.
— Я не лгу, господин.
Чайз с сомнением посмотрел на Салтайю. Неужели мать Мятежника ведет двойную игру? Как она обманула прорицательниц Стралга? Или она предала сына и Селебров? Есть над чем подумать.