Мать-одиночка для магната
Шрифт:
– Папа!
– восклицает Манюня.
Я не успеваю забрать у нее телефон, она отвечает на звонок и ликующе щебечет в трубку:
– Папочка, привет! Я соскучилась! Когда ты приедешь за нами?
Проклятье…
***
– Верка, не страдай ерундой. Возвращайся.
Я усмехаюсь. Цинично. Другой реакции Сережа пусть не ждет.
Он громоздко вздыхает в динамик. Я хожу по флигелю с лейкой и поливаю цветы. Нужно было чем-то себя занять, чтобы не сосредотачиваться на скребущей изнутри обиде в процессе телефонного
– Извини меня, - бубнит кисло.
– Я больше не буду.
Я вновь смеюсь.
Оправдание из разряда «провинившийся первоклассник отчитывается за двойку в дневнике». Я не его, черт возьми, мамочка и больше не нуждаюсь в извинениях. Зареклась обходить пустозвонов за версту. Мы пробовали. Неоднократно. Я прощала. Неоднократно. Наступала на одни и те же грабли столько раз, что если повторю этот трюк снова, меня можно смело назвать умалишенной.
– Мы не вернемся, - проговариваю я с поразительным спокойствием в голосе.
– Вер…
– М?
– Я тебя люблю. Вас с Машкой. Вы - два моих сокровища. Не глупи. Не рушь семью.
Я рушу семью? Не ослышалась? Соизволил объявиться спустя неделю молчания и имеет наглость обвинять меня. Наверное, только недавно протрезвел. Я в сотый раз убеждаюсь, что поступила правильно и сбежала, иначе мы с Манюней не выбрались бы из этого замкнутого круга.
– Давай мы с тобой встретимся и поговорим нормально, - настаивает Сережа.
– Скажи, куда подъехать? Я заберу вас.
– Не нужно.
Он шипит ругательство.
– Что за фигня?! Скажи мне, где вы? Где ты шляешься с ребенком? Головой думаешь, нет? Таскаешь за собой Машку по всяким подворотням…
– Подворотням?
– ахаю, задыхаясь от подступившего к горлу возмущения. Стискиваю в пальцах ручку лейки и медленно с шумом выдыхаю.
– Такого ты обо мне мнения?
– А я не прав?
– выплевывает он желчно в ответ.
– Что за привычку дурную взяла - уходить из дома, когда вздумается? О Машке совсем не думаешь. Какой пример ей подаешь? Чему учишь?
– Как раз о ней и думаю. Не хочу, чтобы росла, видя твою пьяную физиономию.
Сережа фыркает.
– Не преувеличивай… - а голос под конец у него проседает до полушепота. Неужели, стыд в нем проснулся?
– Выпиваю иногда, ну и что? Я работаю. Имею право расслабиться.
– Так расслабляйся, Сереж. Пожалуйста!
– чересчур резко ставлю лейку на подоконник.
– Только я сыта по горло тем, как именно ты снимаешь стресс. Ты хоть помнишь, что чуть не выломил дверь в ванную, когда напился в последний раз? Ты очень сильно напугал нас, и я не намерена испытывать на себе это состояние снова и тем более заставлять Машку становиться свидетелем этого зрелища.
– Ты слышала, что она говорила? Маша ко мне хочет.
Я и вправду еле вырвала у дочки телефон из рук.
– Ты не ее отец, - процеживаю я.
– Я воспитывал ее, как родную!..
– не знаю, намерено ли, но он бросает мне это заявление в упрекающем формате.
– И?
– мне его по голове за это погладить? Я никого насильно не заставляла заботиться о нас с Машей. Он действовал по собственной инициативе.
– У тебя нет на нее никаких прав.
– Кто бы говорил.
Метко бьет в самое больное. По глупости я рассказала ему свою историю, впустила в душу.
– Ты все сказал?
– Все, - рявкает Сережа.
– Прощай.
– Вот так возьмешь и покончишь со всем, что между нами было?!
А как иначе?
Я плетусь на кухню и завариваю ромашку. Вряд ли она спасет, тем не менее, попробовать не помешает.
– Да, - приглушенно произношу, держа дрожащими пальцами чайную ложечку. Монотонно размешиваю двойную порцию сахара в коричневатой жидкости и смаргиваю крупную слезу, падающую прямо в кружку.
Как бы холодно с ним не говорила, нутро плавится от досады. Завидую тем, кто легко отпускает людей из своей жизни. Мне же потребуются годы, чтобы исцелиться и вновь открыться кому-то.
Откровенно говоря, Маша - моя единственная движущая сила; беспокойство за ее будущее является мощной мотивацией обрывать связи во благо. Да, боли избежать не удастся, но со временем станет лучше, легче. Непременно. Я в это верю. Настанет день, когда я едва-едва вспомню, из-за чего конкретно в этот момент больно так, что трудно дышать, а от слез перед глазами все выглядит размытым.
– Малыш, не руби сгоряча, - на выдохе натужно просит Сережа.
Только так и нужно.
Я ждала его звонка. Убрала в потаенный уголок души надежду на примирение и оберегала ее, понимая, что это идет вразрез со здравомыслием. Сейчас я благодарна дням, проведенным в неизвестности, потому что с большой вероятностью вернулась бы к нему, позвони он мне в тот же вечер, или на следующий день.
– Береги себя, - выдерживая ровную интонацию, говорю я.
– Нет… Нет-нет-нет. Вер, не делай этого. Скажи мне, где ты. Скажи! Я приеду! Я сейчас же приеду к тебе, и мы…
– Обратись за помощью в клинику. Я не хочу, чтобы ты погубил себя, - искренне желаю ему, игнорируя негативное восклицание, рвущееся из динамика телефона. Сахар уже полностью растворился, но я продолжаю выводить круги ложечкой, вмешивая слезы.
– У тебя появился другой?
Я закрываю глаза.
– Честно скажи, а? Нашла себе кого-то? Поэтому так резво соскочила?
– нежелание мириться с моим решением сменяется совершенно беспочвенным обвинением. Ни разу за время наших отношений я не давала повода усомниться в своей верности Сереже. Он прекрасно это понимает, однако зачем-то вываливает эту чепуху.
– Нет у меня никого.
– Врешь, - яростно дышит в трубку.
Ему жизненно важно выбелить себя. Ладно. Пусть так. Я устала спорить.
– Мне пора ложиться спать. Пожалуйста, не звони больше.
– Вера!..
– И… спасибо за все.
Я завершаю звонок и тут же удаляю его номер.
Глава 8
ВЕРА
– Как тебе школа?
Маша поет песенку и пинает туфелькой камешки.
– Здесь красиво, правда?
– я с улыбкой обвожу взглядом просторную территорию образовательного учреждения.